Доктор Коул

Р. Дж. видела, что, несмотря на человеческие страдания и высокие издержки, медицинские учебные заведения не спешили знакомить студентов с опасностями, которые несет человеческий фактор. В них не преподавались дисциплины, помогающие правильно вести себя в ситуациях, когда на врача подают в суд, невзирая на обилие подобных случаев. Работая в юридической фирме, Р. Дж. начала собирать дела по данной тематике.

Вскоре после выпуска их триада распалась. Саманта всегда знала, что анатомия — ее призвание, потому занялась практикой в медицинском центре Йельского университета в Нью-Хейвене. Гвен за четыре года учебы так и не смогла придумать, чем бы она хотела заниматься, потому, в соответствии со своими взглядами, решила стать гинекологом, начав практику в больнице Мэри Хичкок в Ганновере, штат Нью-Гэмпшир. Р. Дж. хотела всего, что могла предложить ей профессия врача. Она осталась в Бостоне, взявшись за трехлетнюю практику в Лемюэль Грейс. Даже в худшие дни, когда ей приходилось заниматься грязной работой, вкалывать по двадцать часов кряду и страдать от недосыпа, она ни на йоту не усомнилась в верности своего выбора. Она была единственной девушкой среди тридцати интернов, включенных в данную программу. Как и в юридическом, и в медицинском институтах, ей приходилось громче говорить и больше работать, чем мужчины. Комната отдыха была сугубо мужской территорией, где они расслаблялись, неприлично говорили о женщинах (гинекологов называли «вагиноведами») и практически игнорировали ее. Но Р. Дж. сразу начала двигаться к поставленной цели, которая заключалась в том, чтобы стать по возможности настоящим профессионалом. Она не обращала внимания на сексизм, как Саманта не обращала внимания на расизм.

В самом начале обучения она обнаружила, что хорошо умеет ставить диагнозы. Она с удовольствием рассматривала каждого пациента как загадку, которую следует разгадать, используя знания и интеллект. Однажды ночью, перекидываясь шутками с пожилым пациентом-сердечником по имени Брюс Вейлер, Р. Дж. взяла его за руки и сжала их.

И не смогла отпустить.

Они словно оказались связаны друг с другом невидимыми нитями. Новое понимание ошеломило ее. Она хотела закричать, чтобы мистер Вейлер поостерегся. Вместо этого она пробормотала глупую шутку и еще сорок минут измеряла его давление и слушала сердце. Она повторяла себе, что у нее случилось помутнение рассудка. Ничто в данных осмотра не настораживало, казалось, у Вейлера крепкое сердце, которому ничто не угрожает.

Несмотря на это, она была уверена, что он умирает.

Она ничего не сказала старшему ординатору Фритци Болдуину. Она не смогла бы дать вразумительных объяснений. Он, без сомнения, высмеял бы ее. Но под утро сердце мистера Вейлера взорвалось, как непрочная пластиковая трубка, и его не стало.

Несколько недель спустя история повторилась. Обеспокоившись и испугавшись, она поговорила об этом с отцом. Профессор Коул кивнул и с интересом посмотрел на нее.

— Иногда у докторов появляется шестое чувство, помогающее понять, как поведет себя пациент.

— У меня такое бывало задолго до того, как я стала врачом. Я знала, что Чарли умрет. Я знала это наверняка.

— В нашей семье существует легенда, — осторожно сказал он, и Р. Дж. внутренне застонала, не желая слушать еще одну семейную байку. — Говорили, что некоторые врачи из рода Коулов обладали способностью предчувствовать смерть, держа пациента за руки.

Р. Дж. хмыкнула.

— Нет, я серьезно. Они называли это Даром.

— Да ладно, папа. Ты говоришь о суевериях. Это же было в те времена, когда в качестве лечения прописывали глаз тритона и лягушачью лапку. Неужели они в это верили?

Он пожал плечами.

— Вроде бы мой дед, доктор Роберт Джефферсон Коул, и прадед, доктор Роберт Джадсон Коул, доктора в Иллинойсе, обладали им, — мягко заметил он. — Дар может передаваться через поколение. Кажется, он был у некоторых моих двоюродных братьев. Мне же остались, так сказать, лишь семейные реликвии — скальпель Роба Дж., который я храню на столе, и виола да гамба прадеда. Но я бы предпочел Дар.

— Значит… ты никогда ничего подобного не испытывал?

— Конечно, я знал, когда определенный пациент может умереть или выздороветь, однако у меня никогда не было чувства полной уверенности в приближающейся смерти человека, у которого не проявлялись никакие симптомы. Естественно, — добавил он, — легенда также гласит, что Дара можно лишиться, если использовать стимуляторы.

— Тогда у тебя не было шансов, — сказала Р. Дж.

Много лет подряд, пока его поколение докторов не образумилось, профессор Коул любил частенько посмаковать хорошую сигару, а по вечерам еще и пропустить стаканчик виски.

Р. Дж. некоторое время баловалась марихуаной в школе, но так и не пристрастилась к курению. Как и отец, она любила хорошую выпивку. Она не позволяла алкоголю мешать работе, но иногда расслаблялась, подчас даже чересчур.