Доктор мечты

— Вам двоим предстоит многое объяснить, — говорит она, ведя его к нашему обеденному столу. Они садятся. Я готовлю кофе, чувствуя тревогу за то, что оставляю их наедине даже на несколько минут. Когда я возвращаюсь, он переплетает пальцы и пристально смотрит на мою мать.

— Моя будущая бывшая жена ищет для меня патроны. Ей нужно много, потому что денег, которые я заработал за время нашего брака, ей недостаточно. Она хочет забрать мое наследство — большую его часть, во всяком случае, — и я не позволю этому случиться.

— В этом разводе замешан твой ребенок, — тихо прорычала моя мать, обнажая зубы и поднося кружку с кофе к губам. — Ты же не умрешь, если заплатишь немного, чтобы помочь ему жить безбедно.

Рис устраивается на своем месте за столом напротив нее и прочищает горло.

— Теодор не мой.

Я расплескиваю кофе на свою сторону стола, захлебываясь тем малым, что мне удалось проглотить.

— Что?

Рис облизывает губы, рисуя пальцем круги на столе. Он отказывается смотреть на нас, и я знаю почему. Эмоции, плавающие в его глазах, слишком сильны.

Слишком много, чтобы раскрыться.

Слишком много, чтобы чувствовать.

— Да. Я узнал об этом четыре месяца назад. Отсюда и развод. Стейси и я… мы никогда не были созданы друг для друга. Мы вместе учились в медицинской школе. У нас были случайные связи. Я всегда пользовался средствами защиты, поэтому ее беременность возникла из ниоткуда, но мы встречались, и я хотел верить, что моя девушка верна мне, да и почему бы ей не быть верной? Мы были счастливы. Большую часть времени, во всяком случае.

Тяжелая тишина заполняет комнату. Никто не пьет кофе. Каждый вздох размерен и тих. Новая информация опустошает меня. Особенно если учесть, что любовь к нему всепоглощающая и необъяснимая. Как справиться с тем, что их шестилетний сын на самом деле не их?

Рис устало потирает лицо, и я задыхаюсь, когда смотрю вниз и понимаю, что впилась ногтями в руку, пуская кровь.

— Это не имеет никакого значения. Я влюбился в Теодора в день его рождения и с тех пор не оглядывался назад. Четыре месяца назад нас навестил друг из колледжа, приехавший из другого города. Клинт. Мой бывший лучший друг. В его последний день я должен был делать операцию новорожденному в Нью-Йорке. Операцию отменили. Ребенок так и не появился на свет. Я вернулся домой и застал Стейси и его трахающимися в моей ванной. — Пауза. Он смотрит на мою маму, молча извиняясь за язык, прежде чем закончить: — Теодор очень похож на Клинта, а Клинт был тем ублюдком, который всегда хвастался, что никогда не пользовался презервативами. Кусочки головоломки сложились вместе.

— Эта девчонка Стейси имеет наглость просить у тебя деньги после всего этого!

— Выплата алиментов никогда не была проблемой. Я с удовольствием это сделаю — я вижу Тео, а он — все, что меня волнует. Я просто хочу, чтобы все это закончилось, миссис Мартин. И мои намерения в отношении вашей дочери… — он делает паузу, чтобы посмотреть на меня. Не чистые, — мысленно заканчиваю я фразу, — но определенно серьезные. Когда наши глаза встречаются, между нами вспыхивает понимание, и он снова поворачивается к ней. — Это не интрижка, не роман и не ошибка, миссис Мартин. Это начало чего-то прекрасного. Это начало нас.

ЭПИЛОГ

Завернутый в аккуратный бантик

Пять лет спустя

— Теодор, оставь свою сестру в покое, — Рис раскладывает литературный раздел "Нью-Йорк Таймс" на столе для завтрака и поднимает на меня глаза. — Итак, когда самое подходящее время позвонить Джей Кей Роулинг и сказать ей, что в городе появился новый игрок? — Он подмигивает.

Я закатываю глаза от кухонной раковины, беру две огромные миски мороженого с клубникой и направляюсь к столу. Ага. Вот что у нас на завтрак по утрам в субботу. Мороженое. В будние дни Теодору запрещено есть сладкое с матерью, но я его мачеха и решила, что по субботам он будет счастлив. Очень счастлив.

— Ничего страшного, правда. Издательство потратило кучу денег на маркетинг "Доктора, который может". Мой дебютный роман попал в огромный список. Большое дело. На самом деле так оно и есть, но я стараюсь не думать об этом. Звонят в дверь. Рис встает.

— Мы кого-нибудь ждем?

— Линда, — отвечаю я, передавая одну чашку мороженого Теодору, а другую — нашей дочери, трехлетней Софии. — Мы берем детей в парк вместе с ней, помнишь?

— Как я мог забыть, — он останавливается, чтобы поцеловать меня, и шлепает по попке, когда дети не видят. Его голос понижается на октаву, низкий и соблазнительный. — Ты практически сделала ее членом семьи. Но это нормально. Она может присматривать за детьми внизу, когда ты будешь делать мне минет в спальне.

— Ты отвратителен, — закатываю я глаза, но улыбаюсь.

— Я Доктор, который может, так что не надо мне хамить. — С этими словами он вальсирует к двери и приветствует свою секретаршу.