Доктор N

- Мне показалось, что вы... - какое б слово найти? - в душе насмехаетесь над наивностью моих суждений.

Нариман невольно развел руками, взметнул (глядя на себя со стороны?) бровями, много ли им выразишь - языком немого кино, подсказка? да: одно из двух:

НЕВЕДЕНИЕ НАИВНОСТИ (чьей?), или НАИВНОСТЬ НЕВЕЖЕСТВА (чьего?).

... Шаумян объявил себя главой Бакинского правительства. В Баку единственными войсками были армянские части, потому армяне составляли важную часть правительства. Офицеры, почти все армяне, находились под влиянием дашнаков. Кто мог знать, что мартовская война изменит ситуацию в Баку? Трактовка вами мартовской войны...

- Трактовка или правда?

- Ваша правда. Увы, бойня мусульман была невероятная. Флот, армяне и большевики были брошено против тюрок. Нет, вовсе не хочу сыграть на ваших национальных чувствах, тем более что после войны власть в Баку перешла в руки комиссаров, в том числе ваши.

Мак Делл удивился (растерялся?), когда Нариман сказал ему, что Шаумян прятал Джеваншира у себя в те мартовские дни.

- Что он прятал вас, я слышал, но что прятал Джеваншира - для меня новость. Я часто навещал в те дни Шаумяна, стараясь, однако, не попадать к обеду или ужину. Считалось неприличным бывать у кого-либо в доме в такое время, ибо еда, как знаете, была нормирована. Приходилось часами выслушивать рассуждения Шаумяна о совершенном государстве. Не мог понять: чего в них больше - наивности мечтателя или фанатизма большевика? Я, между прочим, посетил корабль с комиссарами перед их отплытием, это вышло как-то самой собой, случайно, пригласил меня командующий артиллерией Петров, привлекательная, скажу вам, фигура с длинными, красиво развевающимися волосами, одет был в яркокрасную черкеску. Зайдя к ним в каюту, выпил сладкого шампанского с Шаумяном и его коллегами. Отплыви они, захватив меня с собой на борту, они имели бы ценного заложника. Позже я получил строгий нагоняй от генерала... Вы что же, - спросил, заметив недоверчивый взгляд Наримана, - не допускаете личных симпатий, лишенных классовых пристрастий? Даже простого человеческого любопытства? Кто мог знать, что встреча последняя?

Когда Нариман провожал Мак Делла из своего кабинета, столкнулись в коридоре с Зиновьевым: - А, так это вы и есть, британский консул в Баку! Мы в двадцатом году, на съезде народов Востока, вспоминали о вашей роли в расстреле наших товарищей. - Вдруг Наримана осенило: не для того ли Мак Делл искал повода войти на корабль, чтобы удостовериться, что там все главные комиссары, и распорядиться о дальнейшей их судьбе после отплытия? Посреди ночи изменить курс корабля и загнать комиссаров в ловушку?.. Нет, мы неисправимы, подумал, упрекнув себя: что Зиновьев, что Коба, что я!

- Я чист перед вами.

А тут, следом за Зиновьевым - Сталин, из-под земли будто вырос:

- С английским шпионом видитесь? - Успели доложить! Доносы и шпиономания!

- Я по просьбе Чичерина (чего оправдывается?), кое-что выведать.

- И что же? Клялся в любви к большевикам? Божился, что не причастен к казни комиссаров?

- А вы не допускаете... - нет, не станет повторять за Мак Деллом о личных симпатий, лишенных классовых пристрастий? - Да, и клялся, и божился.

- И вы с Чичериным поверили? Время разбазаривать мы мастера.

И тут окончательно понял: уйти в отставку от всех постов. Где жить? В Баку не поедет. В Тифлисе? Гюльсум одобрит, что сдержался, не вспылил,поедет на сессию в Тифлис, потом и решит.

И ПРОЙДЕН ПИК: был долгий подъем на вершину и скорый спуск, как обвал, крученье-верченье, ни сна, ни отдыха, являться с утра на службу и до позднего вечера лицезреть султана (Кобу?), вроде селямлика, пятничного выхода султана на моление, и чтобы каждый был на виду, вождь видит всех, и все видят вождя.

Что значит летать во сне в самолете? В сонник заглянул, тоненькая такая книжка, в Астрахани купил, в магазине татарина. Искал - не нашел, затерялась среди бумаг, а рыться времени нет, спешит на службу, пятничный сбор вождей. Мусульманский сонник составлен был, правда, давно, когда самолетов не было, а тем более гидропланов, на котором летел, но и тогда ведь во сне летали, ковер - не ковер, а собственные руки как крылья. И неотступно рядом какая-то незнакомая девушка, готовая погибнуть за царя-батюшку и убежденная, что и он, Нариман, к кому она прилипла, влюбленность в глазах, разделяет ее верноподданнические чувства. И о какой-то школе авиаторов, что все они там роялисты и ждут вождя, который бы возглавил. Уж не меня ли прочат в вожди?

- И вы учитесь летать? - спрашивает.

- Вчера я совершила свой двадцать седьмой вылет, сегодня переступлю черту, ведь норма - пятьдесят пять! - Странные, думает, цифры... Она вдруг заявляет: - Разве большевики не враги ваши?

- Но я сам большевик!

- Я знаю вас лучше, чем знаете себя вы сами.- Какая самоуверенность!- И знаю, что жаждете от них избавиться.- Пахнут губы молоком.- Не оглядывайтесь, нас никто не слышит.