Доктор Павлыш

Она склонилась к Клавдии. Клавдия глубоко вздохнула. Приборы на медицинском пульте показали, что пульс немного участился, дыхание стало глубже. Она приходила в себя.

Шел второй час полета.

Павлыш ввел стимулятор сердечной деятельности. Судя по показаниям приборов, состояние Клавдии было почти нормальным. Павлыш еще раз проглядел анализ крови. В крови были следы токсического воздействия. Какого– сложно определить в полевых условиях. Нужна настоящая лаборатория.

Клавдия открыла глаза.

– Салли, – удивилась она, – почему мы здесь?

Она сразу поняла, что они в катере.

– Не двигайся, тебе вредно, – велела Салли. – Все будет хорошо.

– Но что было? – Клавдия нахмурилась, стараясь вспомнить. – Был лес, да? Одуванчики. Очень красивые одуванчики. И эта обезьяна. Я ее отогнала – все это зверье так и лезет в окна… А что потом?

– Мы не знаем, – сказал Павлыш. – Мы думали, что ты помнишь. – Павлыш неожиданно для себя перешел с Клавдией на «ты».

– Я не помню. Я помню, какие страшные звери лезли в окна. И потом были кошмары…

– Скажи, какие звери? Они тебя напугали? – спросил Павлыш.

– Нет, просто противно. Все так противно. Гадкий мир. Они всегда дерутся в лесу, все дерутся… Нет, я их не боялась. А потом не помню.

– Постарайся вспомнить все по порядку. Что случилось?

– Я была в лесу.

– Ты вышла в лес?

– Я вышла в лес. Немного прошлась. Там были одуванчики… Наверное, я открыла шлем, мне хотелось на них дунуть.

– Ты сняла шлем?

– Не помню. Кажется, приподняла забрало.

– А что потом?

– Потом было гадкое настроение, плохо себя чувствовала, а в окно лезла эта обезьяна, и она дралась с другими зверьми.

– А потом?

– Она убежала, они все убежали, а мне стало совсем худо… Простите. Я вам доставила… беспокойство. Почему мы в катере?

– Мы летим к маяку. Подключиться к диагносту центра. Может быть, эвакуировать станцию?

– Тогда возвращаемся.

– Все же я хочу подключиться к диагносту– пускай тебя проверят. А вдруг потенциальная инфекция.

– Я не хочу. – Клавдия с трудом села. Она была бледна. – Я не потерплю, чтобы из-за моих… недомоганий срывалась работа экспедиции.

И Павлыш понял, что для Клавдии отступить – непростительный позор.

– Погоди, – произнес он, – ты хорошо разглядела эту… обезьяну?

– Нет, я не вглядывалась.

– Понимаешь, – объяснил Павлыш, – на этой планете не должно быть никаких обезьян… Это мог быть человек?

– Дикарь? Но если не может быть обезьян, откуда взяться дикарю?

– Я сейчас думаю о людях.

– О каких? Откуда им здесь взяться?

– О людях с «Полюса». Допустим, что кто-то смог выжить.

– Это немыслимо. Этот мир погубит любого.

– Одного погубит. А если это был не один человек? Если тут есть колония людей, которые стараются выжить, дождаться нас, людей с Земли, ждут спасения, понимаешь?

– Не верю.

– Тогда погляди.

И Павлыш прокрутил еще раз пленку с воздушным шаром.

Олег никуда не хотел идти. Ему было все равно.

Но Сергеев, когда совсем рассвело и вьюга немного стихла, заставил себя подняться. Он никогда бы не поднялся, если бы не дети. Марьяшка и Олег. Он знал, что если он не сможет подняться, то Олег с Марьяшкой никогда не найдут друг друга, не увидят, не прикоснутся. Его жизнь не имела ценности без продолжения в Марьяшке и Олеге. Сергеев смог уговорить себя поднять голову, на это усилие только его и хватило. К счастью, в резком, судорожном движении Сергеев ударился головой о снежную крышу их убежища, в этом месте довольно тонкую. Крыша рухнула, впустив ледяной воздух, Сергееву холодом обожгло лицо и плечи – и он сразу очнулся.

Он выкарабкался наружу и долго сидел на корточках, пока совсем не окоченел. Затем приказал себе выкопать из снега мешок с дровами и разжечь огонь. Когда вода согрелась, он растолкал Олега и влил в него, открывая грязными, корявыми пальцами рот, горячую воду. Олег вяло сопротивлялся, сонно бормотал, что хочет спать. Потом Сергеев растирал его, тряс, совсем устал и не заметил, как в этой возне опрокинул банку с горячей водой, которая тут же пролилась в снег, оставив на поверхности лишь дыру с оплавленным серым льдом вокруг.

Но тогда пришел в себя и Олег. Он пришел в себя настолько, что смог снова разжечь огонь, снова вскипятить воду и напоить Сергеева. Теперь роли поменялись. Сергеев, правда, не сопротивлялся и все отлично осознавал – просто у него не осталось сил.

А потом они пошли дальше, вверх, сквозь облако, в тумане, влекомые лишь несбыточной надеждой на то, что милостивое чудо выведет их именно к той котловине, где лежит «Полюс».

Часа через два они упали в снег. Им казалось, что они прошли очень много. На самом деле они одолели меньше километра. Они собрали последние дрова и снова пили горячую воду как лекарство. Они уже не говорили, оба были обморожены, пальцы на ногах и руках онемели. И все же они снова поднялись, правда, на этот раз им пришлось обняться и идти рядом, поддерживая друг друга, отчего продвижение вперед стало совсем уж малым. Но им казалось, что они идут. И они ждали, что вот-вот разойдутся облака – и над ними откроется синее небо…