Доктор рекомендует... [СИ]

— Но мальчик не послушался и взялся рукой за черную ручку, она была очень холодная, словно зубы мертвеца, у него аж по спине озноб прошел и пальцы заледенели. А красный комм снова завибрировал и говорит: «Мальчик, мальчик, не поворачивай черную ручку, не открывай черную дверь». Но мальчик не послушался и нажал на черную ручку, и она повернулась. И тогда он толкнул черную черную дверь, и та отворилась. А за нею лишь чернота, даже ночного освещения нет. И тогда комм на его руке говорит: «Мальчик, мальчик, не заходи в черную каюту». Но мальчик не послушался и вошел. И тогда комм говорит: «Мальчик, мальчик, не включай свет». Но мальчик опять не послушался и приказал корабельному искину включить свет. Свет был такой яркий, что у мальчика слезы брызнули, он вынужден был зажмуриться, а когда он проморгался и сумел рассмотреть что-нибудь, кроме разноцветных искр, то увидел, что вся каюта залита кровью, а на столе под иллюминатором лежит его мама, выпотрошенная и с перерезанным горлом…

На последних фразах голос Полины снизился до трагического шепота. Но понять, произвел ли ее рассказ должное впечатление на аудиторию, медсестре так и не удалось, ибо все испортил вклинившийся Теодор:

— И мертвая мать протянула к сыну мертвые руки и взвыла: — Отдай мое сердце!!!

Последние слова пилот тоже взвыл, хотя при этом оказался больше похож не на внезапно ожившую чью-то мертвую мать, а на мартовскую Котьку. Полина дернулась и ойкнула, Дэн и Ланс синхронно моргнули красным. Вениамин, последнее время чисто автоматически листавший какую-то фигню за капитанским терминалом и усиленно делавший вид, что развлечения молодежи его нисколько не интересуют, потер ухо и уставился на экран.

— Я только не понял, — продолжил Теодор уже нормальным голосом, — а почему именно зубы? Не, ну я понимаю, мертвецы все холодные, но почему тут упоминаются не какие-нибудь другие части тела? Почему, допустим, не подмышка мертвеца? Ну или там…

— Да ну тебя!

Судя по шлепку, Полина запустила в пилота чем-то мягким. Судя по скрипу кресла и довольному гыгыканью, пилоту удалось увернуться.

— А я другого не понял, — задумчиво уточнил Дэн. — Кто ими манипулировал?

— Кем? Полина, прекрати, а то я тоже чем-нибудь в тебя брошу!

— Мамой того мальчика и самим мальчиком, причем мальчиком в куда большей степени. Понятно же, что мама не просто так принесла тот красный комм мальчику и при этом категорически запретила им пользоваться, ее кто-то заставил так поступить. Кто-то, кому нужен был подход к мальчику и возможность его дальнейшей психологической обработки. И неизвестным манипуляторам был нужен именно мальчик, мама тут выступает в виде вспомогательного средства, а не цели, что и подтверждается ее ликвидацией сразу же по исполнении возложенной функции. И сама форма ликвидации, по сути, является еще одним фактором воздействия на мальчика. Вот мне и интересно: кто на него воздействует и какие преследует цели?

— Дэн, ты, случаем, с моей сестрой в последнее время не общался?

— Да ну вас! Лансик, а тебе-то хоть понравилось?

— Нет.

— Почему?!

— Потому что неправда. В стандартной каюте среднестатистическая женская особь никак не могла поместиться на стандартном столе целиком.

— Да ну вас всех! Придурки! Это была самая страшная страшилка моего детства! Я на ней выросла! Самый ужасный ужас! Мне потом жуткие кошмары снились! Вениамин Игнатьевич, ну хоть вы им скажите!

Отделаться невнятным подтверждающим бурчанием доктору не удалось: Полина уже переключила свое внимание на новый объект — и с ничуть не меньшим энтузиазмом.

— Вениамин Игнатьевич… А какие у вас были самые любимые страшилки? А вы вообще чего-нибудь боитесь? А страшные сны вам снятся?

Удирать в каюту было поздно, неподобающе для достоинства приличного доктора, да и просто лень. Оставалось оставаться где и сидел. И отвечать со всем возможным и приличествующим приличному доктору достоинством:

— Конечно снятся. Кошмарные сны — естественная реакция любого разумного существа на полученную во время бодрствования негативную информацию, своеобразная сублимация и отработка пережитого в реальности страха. Страх же — тоже совершенно естественная реакция человеческой и нечеловеческой психики на угрожающие или просто некомфортные ситуации и условия окружающей среды, своеобразный предупреждающий сигнал, который дает возможность и время…

— А какие? — Экскурсы в абстрактную человеческую и инорассовую психологию Полину интересовали куда меньше, чем экскурсы во вполне конкретную психологию ее сокомандников.

Вениамин чопорно поджал губы, скрывая улыбку:

— Разные. Например, что я все еще женат. Ужасный, я вам скажу, был кошмар, к тому же повторяющийся.

— И как вы с ним справились?

— Вспомнил, что разведен. И напомнил об этом бывшей жене — во сне, разумеется.

Переждав волну хихиканья и сам поулыбавшись, Вениамин добавил уже не так чопорно: