Доктор Вишневская. Клинический случай

— В девяносто четвертой, Анна Андреевна.

— Странно! У меня такое впечатление, что в концлагере. Пытка голодом — страшное дело…

— Да там и до голода не дойдет! — встрял аллерголог Коровин из шестьдесят седьмой больницы. — Соседи подкормят.

— Разбежался! — хмыкнула Маниш. — Разок дадут печеньица, а потом скажут — все, баста ла виста! Каждый сам за себя.

— Иногда такие кадры попадаются, — вздохнула малоразговорчивая врач Хомутова. — В день выписки закатывают истерику с гипертоническим кризом, хочешь не хочешь приходится оставлять еще на три-пять дней. А там все по новой… Или проще делают — отдают ключи от дома родственникам или знакомым, и все дела. Без ключей и сопровождения перевозка не берет.

Если у больного на руках нет ключей и за ним никто не приехал, то как его можно выписать? Куда? Никак нельзя, этим-то знающие люди и пользуются.

— Можно взять больничную машину и на ней отвезти! — предложил Коровин.

— Хорошо, Саша, привезли, а там что?

— А там — посадили на лестнице возле двери и уехали!

— Попробуй сам так сделать, — посоветовала Маниш, — тебе потом следователь объяснит, где ты был неправ.

— Мой бывший заведующий любил пугать тем, что оформит дальнейшее лечение, как платное, — молчунья Хомутова что-то разговорилась сегодня. — Несколько раз сработало, а потом та-а-акую жалобу написали…

— Все с вами ясно, — подвела итог Анна. — Нет ни у кого действенного метода.

— А вы как поступаете, Анна Андреевна? — спросил Коровин.

— Я никак не поступаю, я только консультирую. А доктора наши любят пригрозить переводом в терапию. Терапии народ традиционно боится. Там вечные перегрузы, койки в коридорах, беспокойно… Но правильнее всего было бы сделать так, чтобы за «перележивание» платили бы сами пациенты, ведь страховые компании «лишние» дни больницам не оплачивают. Вы согласны?

Никто не возразил.

Больная, не желавшая выписываться, оказалась из «начитанных». Знала не только свои права, но и многое другое, в том числе и касательно медицины. И к тому же врала самым бессовестным образом.

— Я живу на первом этаже, квартира сырая, совсем не солнечная, на стенах плесень, — стонала она. — Это здесь мне хорошо, а как домой вернусь, то сразу же начну задыхаться. Ну не мне же вам объяснять, доктора вы мои дорогие, насколько опасны споры плесени для нас, астматиков…

Анна прочла адрес, написанный на титульном листе истории болезни и уточнила:

— Живете по месту прописки, Марина Федоровна?

— Да, — не чувствуя подвоха ответила та.

— Тогда объясните, пожалуйста нам, что у вас за дом с квартирой номер двенадцать на первом этаже? Барак гостиничного типа? Что-то не припомню таких домов на Маршала Бирюзова…

— Ну третий этаж у меня, — нехотя призналась Марина Федоровна. — Третий. Но очень низкий, совсем как первый. И сырой.

Анне еще удалось сохранить на лице серьезное выражение, а вот курсанты откровенно заулыбались. Больная недовольно собрала губы в куриную гузку и проворчала.

— Думаете управы на вас нет! Ничего, ничего…

Свой осмотр в историю болезни Анна писала долго — минут сорок, время от времени отвлекаясь на комментарии, предназначенные курсантам. Писала подробнейшим образом, поскольку девять шансов из десяти было за то, что сразу же после выписки Марина Федоровна примется строчить жалобы во все инстанции. Закончив, еще раз перечитала вчерашний обход заместителя главного врача и спросила у заведующей пульмонологией (дело было в ординаторской, сейчас буквально забитой народом — заведующая, два врача и Анна со своими «гавриками»):

— Юлия Юрьевна, а что вы будете делать, если она все-таки завтра ухудшится? Дурное дело нехитрое…

Для астматика и впрямь нехитрое. Достаточно просаботировать вечерний и утренний приемы таблеток, как это сразу же отразится на дыхании.

— Не ухудшится! — уверенно заявила Юлия Юрьевна. — Во-первых, лечение у нее адекватное, во-вторых, таблетки она принимает в присутствии медсестры, как положено…

Так действительно положено. Медсестра должна не просто выдавать таблетки, но и убедиться, что они «съедены». Правда, на соблюдение этого правила не всегда хватает времени, но уж если надо, то соблюдут.

— …в-третьих, на ночь я назначила ей феназепам. Выписка — это тоже же стресс, не меньший, чем поступление. Пусть спит. И я завтра не уйду домой до тех пор, пока ее перевозка не заберет. Буду все держать под контролем. Я для острастки намекнула, что могу перевести ее в терапию, но она прекрасно понимает, что никто мне не разрешит этого сделать.

«Ужас! — с тоской подумала Анна. — Какой только фигней не приходится заниматься! Вот что я тут сижу? На обход пришла? Консультировать? Черта с два! Я пришла подстраховывать, обеспечивать тылы. Эту обосновала на выписку, сейчас пойду обосновывать правильное лечение у другой. Не обход, а какие-то обходные маневры. Чувствуешь себя полной дурой».