Докторица

Как в тумане меня переложили на каталку и куда-то с грохотом повезли, где снова перекладывали, а внутри меня ворочался злобный красный зверь боли, от которой временами подкатывала тошнота и застила глаза темень. Видеть я и так не очень внятно могла, скорее какие-то пятна света, во рту было сухо, наверно как у той мумии в Эрмитаже. На самом краю сознания я почему-то всё время прижимала к себе тот тёплый комочек, что плюхнули мне на живот ещё в родильном зале. И я провалилась в беспамятство или просто заснула…

Сколько я проспала, не знаю, но меня кто-то настойчиво тормошил:

— Девонька, пацана-то кормить нужно! Давай просыпайся, мамаша!!! Слышь меня? Маманя! Сына надо кормить! Глазоньки открывай! На-ка вот водички попей!..

За водой я вынырнула из забытья… К середине выпитой из поильника воды светлое пятно образовалось в лицо пожилой санитарки, которая деловито поила меня, а потом выхватила из под руки свёрток, сдвинула в сторону вырез безразмерной местной рубахи и приложила к открывшейся груди ту часть свёртка, в которой обнаружилось что-то красное и сморщенное. Только после долгого разглядывания, я сумела понять, что это сморщенное личико и его обладатель сейчас старательно пытается мусолить набухший сосок моей груди, которая больше его головы. Вдруг стало так смешно, на что он надеется, я же не моя мама, у которой, когда она Васеньку кормила, молоко от избытка аж брызгало тонкими маленькими струйками, а Васька буквально захлёбывался, едва успевая его глотать. У меня-то откуда молоко, не было его у меня никогда, даже подумать смешно… Как вдруг соски словно обожгло и плеснуло в груди горячей волной, что я невольно вздрогнула, а маленький чем-то зачмокал, деловито подёргивая головой или это я его невольно качнула. Одновременно из правой груди тоже потекло, и я почувствовала, как рубаха над ней стала намокать…

— Ну вот и умница! Молочко открыла. Ты через минутку груди сыночку поменяй, пусть ему больше молозива будет…

А у меня в голове стоял такой тарарам, что едва ли можно его словами описать. В общем, сыночек… молозиво… молоко… менять куда-то груди… и это ведь я теперь – МАМОЧКА! УЖАС!!!

Но, тем не менее, послушно, наверно рефлекторно, повернула свёрток, жутко боясь чего-нибудь не так сделать, и приложила к другой груди, сосок которой быстро усосал в себя распахнутый ищущий ротик, а внутри разлилось какое-то непонятное спокойствие, которое как волна смыло возникшую суматоху. Так с приложенным к груди малышом я и заснула. Несколько раз просыпалась, когда то ли он сам тыкался в грудь, то ли мне его подкладывали… Эти первые сутки целиком прошли в каком-то тумане.

Только наутро я попыталась сесть, когда принесли завтрак. Ну как сесть?… Наверно точнее будет сказать, что я приподняла плечи, ведь когда сидят, то опираются на ягодицы, а мне о таком даже подумать было страшно, там внизу у меня болело всё, было ощущение, что у меня там внизу один сплошной развороченный кратер, там где была промежность, попа и даже верх бёдер. Ничего из перечисленного я не чувствовала, но это не мешало там этому всему жутко болеть. К счастью боль вспыхивала только при движениях, вот и береглась в меру сил и опиралась вместо ягодиц нижней частью выгнутой поясницы, и плечами в подоткнутую подушку. Противная безвкусная жидкая больничная каша сначала в горло не лезла. По глазам контролирующей процесс санитарки я без слов поняла, что если буду кочевряжиться, то эта милая женщина меня преспокойно будет кормить насильно, причём заталкивать ложку не в рот, а в глотку поглубже, чтобы не выплюнула. Но на удивление, после первой ложки во мне проснулся дикий аппетит и я смела всё с тарелки, и очень расстроилась, что каши оказалось мало…

Почти сразу принесли детей на кормление и мне сообщили, что я должна запомнить, что "мой" – это номер "сорок седьмой", что я смогу при перепелёнывании сама проверить, а звали меня здесь Медведевой, не заморачиваясь двойной фамилией. Что именно: созвучность с именем Маша, фамилия, отчество отца или имя моего Удвасика, но во время своего первого осмысленного кормления я уже поняла, что его зовут Мишкой. А что? "Михаил Кондратьевич" – вполне убедительно и звучно. Про то, что всё время, после того как осознала себя беременной, я была уверена, что ношу дочку, я ни разу не вспомнила, вернее не терзалась, ну о какой дочке теперь говорить, если вот такой убедительный факт уже существует и вполне себе живёт, даже описал меня горячим в конце кормления…