Доктрина шока. Становление капитализма катастроф

Джефри Сакс был в Кремлевском дворце в тот день, когда Ельцин объявил, что Советского Союза более не существует. Как вспоминает Сакс, российский президент сказал: «Господа, я хочу вам сообщить, что Советский Союз завершил свое существование…» И я сказал: «Ого! Знаете ли, такое бывает раз в 100 лет. Это самая невероятная вещь, какую только можно себе представить, это настоящее освобождение, надо помочь этому народу»[648]. Ельцин пригласил Сакса в Россию в качестве советника, и Сакс с радостью согласился: «Если это смогла сделать Польша, сможет и Россия», — заявил он [649].

Сакс нужен был Ельцину не только в качестве советника, но и чтобы помочь найти деньги, как он это успешно делал для Польши. «Единственной надеждой, — говорил Ельцин, — остаются обещания Большой семерки быстро оказать нам финансовую помощь в больших размерах»[650]. Сакс сказал Ельцину, что он уверен: если Москва: решится на «большой взрыв» ради создания капиталистической экономики, он сможет найти примерно 15 миллиардов долларов [651]. Им надо совершать великие дела и действовать с большой скоростью. Ельцин тогда не подозревал, что фортуна уже вскоре должна была отвернуться от Сакса.

Поворот России к капитализму, сопровождавшийся коррупцией, во многом походил на те явления, что два года назад вызвали демонстрации на площади Тяньаньмэнь в Китае. Мэр Москвы Гавриил Попов утверждал, что было лишь два способа изменить централизованную экономику: «Можно разделить собственность между всеми членами общества либо раздать самые привлекательные ее части начальникам… Другими словами, существует демократический подход и существует номенклатурный подход в интересах аппаратчиков»[652]. Ельцин избрал второй путь — и действовал стремительно. В конце 1991 года он обратился к парламенту с необычным предложением: если ему дадут на год чрезвычайные полномочия, когда он сам будет издавать указы без ратификации в парламенте, то он справится с экономическим кризисом и восстановит процветающую и здоровую систему. Фактически Ельцин просил себе ту власть, которой пользуются диктаторы, а не демократы, но парламент еще чувствовал благодарность президенту за его действия в момент попытки переворота, а страна отчаянно нуждалась в иностранной помощи. И парламент согласился: Ельцин получит один год абсолютной власти для переделки российской экономики.

Он собрал команду экономистов, многие из которых в последние годы коммунистической эпохи образовали нечто вроде книжного клуба, где изучали все важнейшие труды чикагской школы и обсуждали между собой, как эти теории можно было бы применить на практике в России. Хотя они никогда не учились в США, но были настолько преданными фанатами Милтона Фридмана, что в российской прессе команду Ельцина прозвали «чикагскими мальчиками», скопировав название с давно существовавшего оригинала, что соответствовало процветавшему в России черному рынку. На Западе их прославляли как «молодых реформаторов». Эту группу возглавлял Егор Гайдар, которого Ельцин назначил одним из двух заместителей премьер министра. Петр Авен, министр в 1991–1992 годах, входивший в ближний круг Ельцина, вспоминал об этой группе: «Они отождествляли себя с Богом, поскольку верили в свое неоспоримое превосходство, и это, к сожалению, было типичной чертой наших реформаторов»[653].

Говоря о группе, внезапно пришедшей к власти, российская «Независимая газета» с удивлением отмечала, что «впервые в России в правительство вошла команда либералов, считающих себя последователями Фридриха фон Хайека и чикагской школы Милтона Фридмана». Их программа «достаточно ясна: «строгая финансовая стабилизация» по рецепту шоковой терапии». Газета обратила внимание на один интересный факт: в тот же самый момент, когда Ельцин набрал эту команду, он сделал известного силовика Юрия Скокова «главой министерств защиты и репрессий: армии, Министерства внутренних дел и Комитета гражданской обороны». Эти два события, без сомнения, были связаны: «Возможно, силовик Скоков сможет обеспечить жесткую стабилизацию в политике, тогда как «силовики экономисты» обеспечат стабилизацию в экономике». Статья заканчивалась предсказанием: «Не стоит удивляться, если они попытаются построить нечто вроде доморощенной системы Пиночета, где роль «чикагских мальчиков» сыграет команда Гайдара»[654].