Доктрина шока

Разумеется, экономика не была первичным мотивом для эскалации насилия в регионе после 2001 года. Тут всегда хватало поводов для взаимной ненависти обеих сторон. Но на каких-то этапах экономика служила противовесом войне, она вынуждала упрямых политиков вести мирные переговоры, как это было в начале 90-х. Однако бум по поводу безопасности и экономика начали толкать политиков в противоположную сторону, когда возник мощный сектор, основанный на непрерывном насилии.

И как это происходило и раньше, когда чикагская школа захватывала новые территории, чудовищно разросшийся в Израиле после 11 сентября сектор безопасности привел к резкой стратификации общества, к разделению на богатых и бедных внутри государства. Создание системы безопасности сопровождала волна приватизации при снижении расходов на социальные программы, и это в буквальном смысле упразднило наследие рабочего сионистского движения и породило всеобщее неравенство, которого израильтяне никогда раньше не знали. В 2007 году 24,4 процента израильтян жили за чертой бедности, в том числе среди бедных оказалось 35,2 процента от всех детей страны — 20 лет назад эта цифра для детей составляла 8 процентов42. И хотя плоды экономического бума пожинает не все общество, оно сделало крайне богатыми малую часть израильтян, которые естественным образом внедряются и в армию, и в правительство (со всеми привычными в подобных случаях корпоративными скандалами), так что это губит всякую надежду на мирное решение конфликтов.

Изменение ориентации израильских деловых кругов было крайне резким. На тель-авивской бирже уже мечтают превратить Израиль не в центр региональной торговли, но в крепость будущего, способную устоять даже перед натиском океана решительных врагов. Эту новую установку ярко отражают события лета 2006 года, когда израильское правительство превратило рядовые переговоры с «Хезболлой» по поводу обмена пленными в полномасштабную войну. Крупнейшие израильские корпорации не просто поддерживали эту войну — они ее спонсировали. Недавно приватизированный огромный банк Leumi раздавал наклейки на бамперы с лозунгами: «Мы победим!» и «Мы сильны!», а израильский журналист и романист Ицхак Лаор в те дни писал: «Нынешняя война — первая война, которая дала шанс развернуться одной из наших крупнейших компаний сотовой связи, устроившей себе в этих условиях рекламную кампанию»43.

Нет сомнений, что у израильской экономики уже не было причин бояться войны. В отличие от 1993 года, когда вооруженные конфликты воспринимали как угрозу росту, активность тель-авивской биржи возросла в августе 2006 года — в тот самый месяц, когда в Ливане шла опустошительная война. В последнем квартале этого года, когда после победы «Хамаса» на выборах на Западном берегу и в Газе произошли кровавые стычки, общий экономический рост Израиля составил 8 процентов, что в три раза превышает экономический рост США за тот же период. Между тем экономика Палестины за 2006 год сократилась на 10-15 процентов, а уровень бедности приблизился к 70 процентам44.

Спустя месяц после того, как ООН объявила о прекращении огня между Израилем и «Хезболлой», Нью-Йоркская биржа созвала конференцию по проблемам инвестиций в экономику Израиля. На нее собрались представители более 200 израильских фирм, многие из этих фирм действовали в секторе национальной безопасности. В тот момент в Ливане экономическая активность приближалась к нулю и около 140 предприятий, производящих различную продукцию — детали для строительства домов, лекарства или молоко, — занимались разбором руин после израильских бомбардировок. Однако, несмотря на войну, на встрече в Нью-Йорке царил деловой энтузиазм. «Израиль открыт для бизнеса — и всегда был открыт для бизнеса», — заявил представитель Израиля в ООН Дан Гиллерман, открывая собрание45.

Всего 10 лет назад подобный энтузиазм во время войны невозможно было себе представить. В те годы именно Гиллерман, возглавлявший Федерацию израильских торговых палат, призывал Израиль стать «ближневосточным Сингапуром». Теперь же он превратился в одного из самых яростных израильских «ястребов» и призывал к еще более жестоким мерам. Гиллерман заявил на канале CNN: «Возможно, не слишком политически корректно и не совсем верно будет утверждать, что все мусульмане — террористы, но очень близко к истине то, что почти все террористы — мусульмане. Поэтому это не просто война Израиля. Это война всего мира»46.