Доктрина шока

Политические лидеры Чили и Аргентины также противопоставляют свое направление экспериментам чикагской школы, хотя вопрос о том, предлагают ли они какие-то реальные альтернативы, остается предметом жарких споров. По меньшей мере, это победа на символическом уровне. Несколько членов кабинета аргентинского президента Нестора Киршнера, как и сам глава государства, во время диктатуры сидели в тюрьмах. 24 марта 2006 года, ровно через 30 лет со дня военного переворота 1976 года, Киршнер обратился к собравшимся на Пласа-де-Майо, где когда-то стояли матери людей, пропавших без вести, и заявил им: «Мы вернулись» — от имени поколения людей 70-х, переживших террор. Он сказал, что собравшиеся тут — это «лица 30 тысяч пропавших без вести наших товарищей, которые сегодня вернулись на эту площадь»25. Президент Чили Мишель Бачелет также принадлежит к числу жертв режима Пиночета. В 1975 году ее вместе с матерью бросили в тюрьму «Вилла Гримальди», знаменитую своими деревянными камерами для изоляции, где можно разместиться лишь скрючившись, и подвергли пыткам. Ее отец был военным, он отказался участвовать в перевороте и был убит людьми Пиночета.

В декабре 2006 года, месяц спустя после смерти Фридмана, лидеры Латинской Америки собрались на историческом саммите в Боливии, в городе Кочабамба, где несколько лет назад народное возмущение против приватизации системы водоснабжения вынудило компанию Bechtel покинуть страну. Моралес открыл встречу обещанием перевязать «вскрытые вены Латинской Америки»26. Эти слова указывали на книгу Эдуардо Галеано «Вскрытые вены Латинской Америки: пять столетий разграбления континента» (Open Veins of Latin America: Five Centuries of the Pillage of a Continent), проникновенный и убедительный рассказ настоящего писателя о жестоком грабеже, который сделал богатый континент бедным. Впервые книга была опубликована в 1971 году, за два года до того, как был свергнут Альенде — за то, что попытался перевязать вскрытые вены страны путем национализации медных рудников. После переворота началась новая эпоха грабежа, когда национальные структуры, созданные движением девелопментализма, были разграблены, разобраны на части и распроданы.

И сегодня латиноамериканцы снова намерены осуществить ту программу, которую так жестоко подавляли все эти годы. Многие их мероприятия всем хорошо знакомы: национализация ключевых секторов экономики, земельная реформа, значительные инвестиции в образование, развитие грамотности населения и здравоохранение. Это не революционные идеи, но за ними стоит представление о государстве, которое помогает достичь равенства, и они дают отпор Фридману, который в 1975 году писал Пиночету: «Как я думаю, огромная ошибка — верить в то, что можно делать добро с помощью чужих денег».

Несомненно, нынешние движения в Латинской Америке продолжают давнюю традицию, но не являются простым повторением программ предшественников. Главным отличием нового поколения деятелей является ясное понимание необходимости защитить людей от шоков, пережитых в недавней истории: от переворотов, от иностранных шоковых терапевтов, от мастеров пыток, обученных в США а также от долгового шока и обесценивания валюты 1980-1990-х годов. Участники массовых движений в Латинской Америке, благодаря которым во многих странах на выборах победили кандидаты от левых сил, учатся создавать модели, которые смягчают действие шока. Например, у них меньше централизации, чем в 60-х, поэтому сломить движение с помощью ареста нескольких лидеров будет сложнее. Несмотря на то что вокруг Чавеса возникает культ личности и он пытается создать централизованную власть в государстве, сеть прогрессивных деятелей Венесуэлы в большой степени децентрализована и их власть распределяется между рядовыми активистами и группами посредством местных советов и кооперативов. Движение народа Боливии, благодаря которому Моралес пришел к власти, организовано подобным же образом, и его участники дали понять, что будут поддерживать президента только на определенных условиях — если Моралес останется верен своим демократическим обещаниям, и никак иначе. Такие сетевые структуры помогли Чавесу пережить попытку переворота в 2002 году: как только революция оказалась под угрозой, обитатели пригородных районов Каракаса вышли на улицу и стали требовать восстановления прежнего строя. Такого рода народных протестов не было во времена переворотов в 1970-е годы.