Доктрина шока

Новые лидеры Латинской Америки также принимают меры, чтобы предотвратить возможные перевороты при поддержке США, которые могли бы разрушить достижения демократии. Правительства Венесуэлы, Коста-Рики, Аргентины и Уругвая объявили, что не будут посылать своих студентов в школу для обучения военнослужащих из стран Латинской Америки (которая теперь носит название «Институт Западного полушария по сотрудничеству в сфере безопасности») — печально знаменитый учебный центр для полиции и военных в Форт-Беннинге (штат Джорджия), где многие самые жестокие латиноамериканские убийцы изучали последние «контртеррористические» техники и методики, которые применялись в борьбе с фермерами Эль-Сальвадора или рабочими-автомобилестроителями Аргентины27. Боливия и Эквадор также думают разорвать отношения с этим заведением. Чавес заявил, что если правые экстремисты в боливийской провинции Санта-Крус будут угрожать правительству Эво Моралеса, войска Венесуэлы поднимутся на защиту демократии Боливии. Самый же радикальный шаг предпринял Рафаэль Корреа. В портовом городе Эквадора под названием Манта сейчас располагается крупнейшая военная база США в Южной Америке, где сосредоточены военные, ведущие «войну против наркотиков», преимущественно в Колумбии. Правительство Корреа заявило, что договор об аренде базы, срок которого закончится в 2009 году, не будет возобновлен. Министр международных отношений Мария Фернанда Эспиноза сказала: «Эквадор — суверенная страна. Мы не хотим, чтобы на нашей земле находились иностранные войска»28. Если же американские военные лишатся своих баз и обучающих программ, их власть подвергать латиноамериканцев воздействию шока заметно уменьшится.

Новые лидеры Латинской Америки подготовились к шоку нестабильного рынка. Одним из главных факторов нестабильности последних десятилетий была скорость перемещения капитала или внезапное падение цен на массовую продукцию, которое может разорить сельскохозяйственный сектор. Большинство стран Латинской Америки уже пережили этот шок, который оставил после себя заброшенные индустриальные пригороды и участки необработанных земель. Поэтому новые левые поставили перед собой задачу разобрать обломки глобализации и снова заставить работать заброшенные предприятия и хозяйства. В Бразилии активисты и разорившиеся фермеры объединились в «Движение безземельных людей», которое создало сотни кооперативов для осваивания неиспользованных земель. В Аргентине это движение «восстановленных компаний» — двух сотен обанкротившихся предприятий, которые превратились в кооперативы с демократическим управлением. Такие кооперативы защищены от шока, связанного с уходом инвесторов, поскольку последние уже их покинули. Можно сказать, что эти опыты восстановления представляют собой новый тип реконструкции после катастрофы — реконструкцию после относительно медленно развивавшейся катастрофы неолиберализма. Это резко отличается от модели, которую комплекс капитализма катастроф навязал Ираку, Афганистану или побережью Мексиканского залива: в Латинской Америке процессом восстановления руководят те же люди, которые пострадали от катастрофы. И неудивительно, что их свежие решения представляют собой подлинный третий путь, который с помощью шока пыталась заблокировать всемирная кампания чикагской школы. Это настоящая демократия в повседневной жизни.

В Венесуэле Чавес рассматривает кооперативы как приоритет политики: правительство в первую очередь передает им контракты, кроме того, экономические стимулы способствуют их торговле между собой. К 2006 году в стране насчитывалось около 100 тысяч кооперативов, в которых занято свыше 700 тысяч работников29. Многие из них являются частями инфраструктуры государства, как, например, сбор таможенных пошлин, содержание автострад или лечение в клиниках, переданных под управление местных жителей. Эта политика противоположна передаче государственных функций подрядчикам, распродаже частей государства большим корпорациям, так что они выходят из зоны демократического контроля. Тут те самые люди, которые пользуются этими ресурсами, получают право ими управлять, что — по крайней мере, теоретически — создает рабочие места и увеличивает ответственность их руководителей. Разумеется, многочисленные критики Чавеса говорят, что это просто милостыня и нечестное субсидирование. Однако если вспомнить, что Halliburton на протяжении шести лет использует правительство США как персональный банкомат и присвоила себе 20 миллиардов долларов только за иракские контракты, отказывается нанимать местных работников и на побережье Мексиканского залива, и в Ираке и выражает свою признательность американским налогоплательщикам тем, что перемещает свою штаб-квартиру в Дубай (где пользуется доступными поблажками законов и где платят налоги ее сотрудники), то непосредственная поддержка простых людей со стороны Чавеса выглядит менее экстравагантно.