Документоведение. Часть 2. Книговедение и история книги

Первые три года становления советской власти отличаются открыто репрессивной, террористической политикой, но предварительная цензура формально отсутствовала, если не считать военной. 23 декабря 1918 г. создана Военно-революционная цензура, гриф которой был обязателен для каждого издания, но она преимущественно интересовалась сообщениями с театра военных действий в годы Гражданской войны.

Начиная с 1920 г. наблюдаются попытки ввести предварительную цензуру, поручая ее отдельным ведомствам. Поиски универсального механизма контроля за всей без исключения печатной продукцией завершились к середине 1922 г., когда 6 июня Совнарком издал «Положение о Главном управлении по делам литературы и издательств (Главлите РСФСР)». На его местные инстанции (облгорлиты) возлагались следующие обязанности: «а) предварительный контроль всех предназначенных к опубликованию произведений; б) составление списков произведений, запрещенных к обращению. Главлит запрещает издание и распространение произведений: а) содержащих агитацию против Советской власти; б) разглашающих военную тайну Республики; в) возбуждающих общественное мнение; г) возбуждающих национальный и религиозный фанатизм; д) имеющих порнографический характер».

Организатором и первым руководителем Главлита (до 1932 г.) был П. И. Лебедев-Полянский, известный литературный партийный критик.

Главлит и его местные органы состояли из четырех отделов: Русского, Иностранного, Инспекторского (наблюдение за типографиями, словолитными предприятиями, библиотеками, книжными магазинами и даже фотографиями, переплетными и штемпельными мастерскими) и созданного при нем в 1923 г. Главреперткома РСФСР, контролирующего «все виды зрелищных мероприятий». С 1922 г. на протяжении 70 лет каждое произведение печати — вплоть до спичечных этикеток и визитных карточек — должно было иметь разрешительную визу Главлита. Особое внимание отводилось контролю за поступающей в СССР иностранной печатной продукцией, в том числе эмигрантской русской. К концу десятилетия запрещался провоз любой книги, изданной за рубежом на русском языке.

В своей практической работе цензоры (называвшиеся вначале «политредакторами») руководствовались двумя основными документами:

«Перечнем сведений, запрещенных к опубликованию в открытой печати», создаваемого на основе многочисленных секретных циркуляров Главлита, рассылаемых на места и табуировавших отдельные темы, вопросы, имена, сводившихся затем вместе.

«Сводным списком книг, подлежащих исключению из общественных библиотек и книжной сети», также создаваемом на базе отдельных циркуляров, сводившихся, как и первые, вместе один раз в 5-6 лет. По этому списку книги подвергались массовому уничтожению, лишь несколько экземпляров разрешалось оставить в спецхранах крупнейших библиотек, в отдельных, особо опасных, случаях весь тираж книги уничтожался полностью.

Постепенно сформировалась многоярусная машина. Система тотальной цензуры, расширяясь и ужесточаясь, сложилась в следующую, восходящую снизу вверх, иерархию:

1. Так называемая «самоцензура» или «автоцензура», ставшая с течением времени главнейшим регулятором литературного и любого другого творческого процесса, а также необходимым условием самой возможности публикации текста или публичного его исполнения.

2. Редакционная цензура, осуществляемая сотрудниками издательств, журналов, газет, киностудий, теле- и радиостанций, театров и т. д.

3. Цензура собственно Главлита и его местных инстанций, осуществляющая предварительный, карательный и последующий контроль.

4. Надзор за печатью и иными средствами информации, возлагаемый на органы в ЧК/ГПУ/НКВД/КГБ, имевшими для этой цели в своем составе первоначально отдел Политконтроля, а позднее 5-е управление КГБ.

5. Решающее и последнее слово в судьбе произведений печати принадлежало идеологическим структурам партии, прежде всего отделам и управлениям ЦК, носившим разные названия: Агитпроп, Культпроп, Управление пропаганды и агитации, Идеологический отдел и т. п. Подчинялись они обычно секретарю ЦК и члену Политбюро, курировавшему идеологическую сферу. Именно от них исходили директивные указания, беспрекословно исполнявшиеся всеми цензурными и иными надзирательными инстанциями; сигналы, означавшие начало очередной политической или идеологической кампании. В таких случаях цензура принимала свои меры: тотальный запрет на издание произведений определенного автора или даже определенной тематики, вычеркивание упоминаний имени того или иного деятеля. Крайние формы это приняло в годы диктатуры Сталина.