Долболёт

Сам не понимая, как, Ямов очутился в палантине – такое слово вспомнилось ему, хотя, конечно, это был никакой не палантин, а балдахин. Его несли во главе шумной процессии, и отовсюду раздавались крики: «Он вернулся! Ямов вернулся!» Ямова встретил митрополит – похожий на старого, только в ещё более полинялой каскетке. На груди его висели украшения из микросхем, нанизанных на провода от какой-то техники. Вскоре Ямов снова очутился на вершине горы, где, кто бы мог подумать, всего каких-то двадцать четыре часа или пятьсот лет назад его собирались казнить на потеху разъярённой толпе. Ямов подарил народу свой корабль, а что произошло дальше, митрополит поведал «старым землянам» на суде.

– Ваша честь, я прошу приобщить к материалам дела дневник капитана Гагаринова, – обвинитель продемонстрировал истлевшую тетрадь.

Судья согласился, защита не возражала, а Ямов вдруг отчего-то напрягся. Пользуясь отсутствием порядка, он громогласно возмутился:

– В чём дело? Что это за документы? Какое они имеют отношение?

В публике прокатился шёпот негодования. Обвинитель, извиняясь, принялся объяснять:

– У… Уважаемый суд! По инструкции на случай провала операции экипаж должен был предусмотреть любую возможность передачи информации грядущим поколениям. Один из таких способов – физическим образом в условленных координатах. Данная тетрадь была зарыта на вершине ориентира – скалистого конусного холма, который по проекту освоения планеты должен был остаться нетронутым на протяжении тысячи лет. Журнал содержит записи начиная с первого дня освоения Новой Земли и до кончины капитана Гагаринова тридцать три года спустя. В конце своей жизни капитан подытожил свой труд кратким посланием к нам.

– Откуда нам знать, что это не подделка? – взвился Ямов, – Зачем ему было вести журнал?

– По инструкции, – ответил обвинитель, – и, потом, зачем кому-то подделывать? А подлинность документа подтвердила экспертиза. Ваша честь, я прошу позволения зачитать это послание.

Судья разрешил.

Мы высадились на Новой Земле, назвав этот день первым днём первого года Новой эры. Воодушевлённые, мы с нетерпением желали поскорей обжить этот прекрасный новый мир. По-братски мы простились с пилотом Ямовым. Участь его была незавидной: мы, его друзья, прощаясь с ним навеки, теряли друга. Он же терял всех своих друзей, ведь, вернувшись через тысячу, лет он встретит лишь наших далёких потомков.

Сейчас не вспомнить, кто первый заметил, как медленно корабль поднимался в небо. Мы подозревали самое худшее – на корабле поломка, и пилоту Ямову может грозить катастрофа. Как же мы обрадовались, поняв, что он всего лишь позабыл отгрузить Заводозавод, а значит, ему ничего не угрожает. Рассчитывая, что он, обнаружив оплошность, вскорости вернётся, мы беспечно состязались друг с другом в остроумии, радуясь возможности неожиданной встречи после грустного прощания.

Увы, Ямов не возвращался. Через некоторое время мы увидели в вечернем небе следы межгалактических двигателей – корабль перешёл на световую скорость. Это означало только одно: те несколько минут, в течение которых наш друг обнаружит причину медленного старта (а он обязан сделать это по инструкции), станут для нас неделями. Огорчённые, мы совершенно растерялись. Одинаковый страх поселился в сердце каждого из нас. Начинать освоение Новой Земли без Заводозавода немыслимо, а не начинать – губительно.

В качестве временной меры мы приняли решение засеять площадь в два гектара образцами клевера. В дальнейшем запахав его, мы обогатим почву (будущую почву!) азотом. Стоит ли говорить, насколько трудна была эта задача в отсутствие механизмов и оборудования, что остались на Заводозаводе. Прошёл сезон, но Ямов так и не возвращался. Запасы наших сухих пайков истощались, и нужно было задумываться о самостоятельном земледелии и животноводстве. Мы снова засеяли клевер и выпустили в него пару кроликов из нашего ковчега.

Прошли годы. Мы героически обживали молодую планету. Насколько это было возможно, мы посадили все наши образцы растений и выпустили животных. Условия планеты подошли не каждому виду, и спустя тридцать лет можно сказать, что этот мир был идеален для кроликов и клевера, но враждебен для человека разумного.

Планета, на миллионолетия моложе Земли, не могла поделиться с нами углём, нефтью и другими ископаемыми, что знали наши деды. Лишённые промышленности, мы были обречены на деградацию. Ах, Заводозавод, ты сделался прекрасной легендой, мифом, в котором подлый Ямов украл тебя у человечества. Мы быстрее окончим свой род, чем взрастим в этом мире земную промышленность в ближайший миллион лет.

Вы, возложившие на нас великую миссию покорения этого нового мира, простите нас. Тысяча лет, отведённая нам, пройдёт даром. Вы прибудете в ещё более суровый мир, чем наша родная Земля.

В зале воцарилась тишина. Обвинитель немного помолчал, а потом добавил: