Долететь и остаться

Нет! Больше всего это походило не на кегли, а на домино. Не умную игру, а забаву, которую он помнил по детству, ничего с благородной игрой общего не имевшей. В детстве, собрав несколько коробок доминошных костей, он составлял из них узоры так, чтоб одна кость, падая, задевала другую. Напрактиковавшись, он выстраивал из костей цветы, разбегающиеся лестницы, круги и, дождавшись момента, толкал одну из костей…… Первая падала, валя на пол вторую, вторя — третью. С каждым мгновением волна разрушения бежала вперед, вовлекая в себя все новые и новее кости… И при этом достаточно было забежать чуть вперед и поставить на месте бегущей волны свою ладонь, как хаос разрушения прекращался, уступая место порядку и гармонии с окружающим миром. Сейчас все стало как в детстве. Люди-доминошки падали, но он мог прекратить все это движением своего пальца…

Император бросился вперед. Иркон повис у него на плече, не дав совершить глупость. Опомнившись, Мовсий сбросил руку с плеча и стоял, не пытаясь помочь обреченным.

Монахи приняли свою Судьбу мужественно. Они не знали, что происходит, но ни один не дрогнул, не побежал. Их движения, все такие же четкие, вписывались в общий узор пляски. Люди продолжали выполнять сложные движения, не зная того, что их ожидает через мгновение — сон или смерть.

— Это настоящее мужество, — сказал Джо, глядя на ложащихся друг подле друга людей.

— Да, — согласился с ним прогрессор. — Это заслуживает уважения.

— Это не мужество, а упрямство, — возразил Сергей, втайне ждавший, что монахи побегут и можно будет тихонько поулюлюкать.

— Такое упрямство тоже заслуживает уважения.

— Не моего…

Невидимый палец Судьбы неспешно полз по двору, одного за другим сметая монахов на землю.

— Не знаю, что испытывает Император, глядя на все это, но лично я — истинное удовольствие. Свет знаний рассеивает тьму невежества. Наука повергает в прах мракобесов.

Невидимый луч добрался до Старшего Брата и, не задержавшись, прошелся и по нему дальше. Когда пунктир парализованных монахов приблизился к фонтану, прогрессор тронул Сергея за плечо.

— Ты смотри вон тех, что в фонтане плещутся, не повергни. А то утонут еще по недоразумению.

Глава 14

Имперский город Эмиргергер.

Императорский дворец.

Зал Государственного Совета.

Со двора уходили молча, словно наказанные дети, даже почти ничего не понявший Верлен, подоспевший только к самому концу.

За эти пол дня они сделали много, но ничего из того, что они совершили, не принесло им ни победы, ни удачи. Все, что они не делали, что не предпринимали, шло прахом, разбиваясь о колдовскую силу. Друзья Императора вошли в зал и уселись, стараясь не смотреть друг на друга.

— Что с монахами? — спросил, наконец, после долгого молчания Император.

— Ни одного раненого. Ни капли крови… Колдовство…

Мовсий поморщился — что говорить об очевидном?

— Живы?

Глядя во двор, Иркон отозвался.

— Как тут скажешь, живы или нет? Заколдованы…

— Черет?

Старшего Брата как раз подхватили и понесли в тень, где уже длинным рядом лежали остальные Братья. Подол плаща волочился за ним через лужи, по песку и камням, подчеркивая бедственное положение монаха. Из братьев колдовства избегли только двое, что и сейчас, стоя по колено в воде продолжали плясать «Охранительную», словно ничего вокруг и не случилось. По воде бежали круги, и сквозь прозрачную воду Иркон хорошо видел, как жмутся в сторонке от монашеских ног три здоровенные рыбины, что, наверное, не меньше людей удивлялись происходящему во дворце. Он загляделся на них и Император напомнил.

— Так что с ним?

— Черет вместе со всеми.

Он умолкли. Первым тишины не выдержал Верлен.

— Что делать-то будем?

«Все мы думаем об одном и том же» — подумал Мовсий. — «Это ж надо же… Как это они нас? Чем? Их не видно и не слышно. С ними нельзя бороться нашим оружием, и даже охранительная пляска Братьев ничего не дала. Что делать?».

Словно ответ на невысказанные мысли прозвучал голос Хранителя Печати. Он думал о том же, но по-другому.

— А так ли они сильны, как нам кажется?

Мовсий с недоумением посмотрел на Иркона, потом на то, что творилось в зале. Они могли бы, конечно выглянуть в окно и посмотреть на монахов, но Хранитель Печати и сам это все только что видел, да и самого Императора память еще не подводила. Чтоб ответить на глупый вопрос хватило и Зала Совета.

Тут все, что не было сломано, было опрокинуто или перевернуто. Император повел рукой вокруг себя. Иркон покачал головой.

— Разве все, что тут сломано, сломали они? Это наша работа. Вон скамья надвое — твой удар. Я же помню, Пасэр тебя такому учил.

— Что ты хочешь сказать?

— Что колдуны пока только грозят.

Верлен, понявший куда тот клонит, спросил.

— Ну и что с того?

— Я не знаю кто они- колдуны или демоны, но они ругаются, болтают языками и ничего более… Это только голоса, — сказал Иркон. — Они бестелесны как шум, как запах, как свет…

— Гром тоже звук, но он предупреждает умных о мощи молнии, что Карха обрушивает на головы нечестивых, — сказал Верлен голосом Старшего Брата.

— Скорее молния предупреждает о громе, — поправил Верлена Иркон, — но мысль верная.