Долетописная Русь. Русь доордынская. Русь и Золотая Орда

Ну а что же государственность? Увы, государственные институты в долетописной Руси появлялись, как и князья, в случае большой беды, в случае войны, когда нужно было объединять роды и племена для отпора очередному агрессору. В мирные же времена наши предки предпочитали жить по своим деревенькам и городкам, занимаясь повседневными делами в режиме натурального хозяйства и редко общаясь между собой. Объясняется это и большими пространствами, разделяющими поселения, и этническим разнообразием — ведь на просторах от Волги до Днепра, от Балтийского до Черного моря, как мы уже говорили, жило множество племен, ведущих свою родословную от разных прародителей, которые передали им свою культуру, свои, отличные от других, обычаи, обрядность, диалекты. Каждое племя имело собственную «элементную базу» этногенеза. У кривичей и дреговичей преобладали угро-финские корни, у словен и руси — балтские и венедские, у северян преобладали савиры, у вятичей и радимичей — западные славяне, у хорват и тиверцев — скифы, сарматы. Разнились и их боги. Так, если в пантеон днепровских славян входили Перун, Хърс, Дажбог, Стрибог, Съмаргл и Макошь, то у западных славян наиболее почитаемыми были Световит, Прове, Радегаст, Белбог, Родомысл, Златая мать. Согласно Велесовой книге, днепровскому Перуну приносили дары, от земли произраставшие, а прибалтийскому Перкунасу — рыбу, животных и даже страшную человеческую жертву. Помимо главных богов, у славянских племен были и более мелкие божки: поморы поклонялись богу Морскому, скотоводы — Велесу, охотники — Зеване, селяне — Могоши, Мерцане, Сьва. Почитались и полудухи: лешие, водяные, русалки, домовые. Все это свидетельствует о том, что вряд ли такое разношерстное население Восточно-Европейской равнины могло составлять единый народ, стремящийся к созданию единого государства. Центробежные силы преобладали над центростремительными, о чем открыто и с горечью говорит автор Велесовой книги: «…так стала между русами распря и усобица… Вспомним о том, как при отце Ории один был род славян, а по отце (после его смерти. — Ю. Ф.) три сына его разделили натрое. И так стало с Русколанью и венедами, что разделились надвое. То же — с борусами, что надвое разделились. Тогда скоро будет у нас и десять племен! …Оглендя сказал, что можно делиться до бесконечности? Та Борусь единая что-то может, а не десять!..»

И тем не менее в истории восточных славян есть немало примеров массового героизма в критические периоды их жизни, когда над родами нависала смертельная опасность. В эти моменты действовали законы военного времени и строго соблюдалась воинская дисциплина. «Старые родичи говорили и приняли клятву на верность и держали ее аж до смерти. И мы должны умереть, а Русь вызволить. Говорю, если кто не желает идти в бой, а бежит в дом свой, то поймаем его за уды и отдадим его грекам, как вола, работать. Кара его будет тяжкой, а род его извергнем, а жена не оплачет его. Имя его забудется» (В.К., д. 32).

Но стоило русичам отбиться, справить тризну по погибшим, порадоваться за оставшихся в живых, стоило им окунуться в повседневные дела своих родов, как тут же активизировались центробежные силы. Князья, стремившиеся сохранить за собой власть, сделать эту власть наследственной и тем самым укрепить начала государственности, не поддерживались старейшинами родов, которым был мил патриархальный, неагрессивный уклад.

А разве плохо, что человек стремится жить своим родом, не затрагивая интересов ближних соседей, не объединяется с ближними с целью захвата охотничьих угодий, пастбищ и домов дальних соседей? Разве плохо, что род миролюбив и не завистлив, что он довольствуется тем, что Бог послал? И стоит ли восхвалять стремление народа к паразитическому существованию за чужой счет, будь то умыкание, набеги или интервенция? А ведь для этого что требуется? Алчный характер, предмет вожделения и внутренняя организация для реализации подобных планов.

Что нужно, чтобы безнаказанно обидеть одинокого путника? Группа людей хотя бы из двух-трех человек. А чтобы ограбить торговый караван? Можно обойтись шайкой из нескольких десятков человек. Изгнать род с пастбища способно племя. А вот если появится желание заставить аборигенов поработать на себя — потребуется государство. И чем больше невольников, тем мощнее оно должно быть. Выходит, приоритет в государствообразовании принадлежит не мирным и демократичным народам, а алчным, агрессивным и тоталитарным. Интересно, не правда ли? Стоит ли спорить по поводу того, кто кого совратил с пути Правды, кто кого научил обижать беззащитного, кто кого повел на «мокрое дело»? Вся предшествующая история русичей с их особенностями климатического и географического существования готовила их не к набегам, а к защите того, что они имели.