Долг

Мне хотелось многое рассказать про Александра Петровича, но я не был уверен, что это стоит делать, поэтому ограничился лишь общими фразами, заверив при этом Гагариных, что беспокоиться им не о чем. Поверили они мне на слово или нет, я не понял, но по большому счёту, мне было всё равно — неожиданно я почувствовал себя невероятно уставшим, словно какой-то сильный маг выжал из меня все соки.

Пока я общался с Гагариными, пришёл Ристо и попросил всех, кто желает присутствовать на казни, проследовать за ним во внутренний двор тюрьмы. Присутствовать желали все, кроме меня — мне же совершенно не хотелось смотреть, как кому-то будут рубить голову, мне было достаточно знать, что убийцы отца понесут заслуженное наказание. Гагарины, Волошины и мама с Андреем ушли вместе с бабушкиным помощником, а я отправился к источнику.

Признаться, я еле дождался этого момента — очень уж плохо я себя чувствовал, а впереди ждал обед. Понятно, что обедать и болтать за столом — это не драться и не вагоны разгружать, но всё же не хотелось прийти на этот обед выжатым как лимон. Тем более у меня была прекрасная возможность восстановить силы — надо было лишь дойти до источника.

Придя во внутренний двор замка, я обнаружил там бабушку — она в этот момент как раз отходила от источника. Заметив меня, княгиня Белозерская улыбнулась, подошла ко мне и спросила:

— Пообщался с нашими гостями?

— Да, — ответил я. — Но мне показалось, что они хотели пообщаться с Вами.

— Успеют ещё. За обедом. Как я понимаю, ты решил не смотреть на казнь?

— А чего на неё смотреть? — искренне удивился я. — Как погибают эльфы, я видел в Польше. Не скажу, что это было приятное зрелище.

— То был бой, а это казнь — разные вещи, — заметила бабушка. — Там погибали отчасти невиновные, а здесь преступники. Неужели тебе не хочется посмотреть на торжество справедливости?

— Я увидел его во время вынесения приговора, — ответил я. — Для меня это был самый торжественный момент. Казнь — дело необходимое и правильное, но это не то, на что бы мне хотелось смотреть. Будет достаточно просто узнать, что она состоялась, и преступники наказаны. Скажу честно, я удивился, что все остальные пошли. Ладно, мать и вдова князя Гагарина, их я ещё могу понять. Но что там делать жене дяди Володи? Это ведь не шоу. Да и Андрею там нечего делать, если уж начистоту говорить. Не понимаю я этого.

— Вот потому у тебя и зелёная аура, а у них голубая, — сказала бабушка улыбнувшись. — Ты человек, а они эльфы.

— Но вы же говорили, что нет разницы между эльфами и людьми. И что аура — это условность.

— Может, и нет. А может, и есть. Сложно утверждать наверняка.

— Но у вас тоже голубая аура, а вы не пошли, — заметил я.

— Часть жизни я была человеком, — сказала бабушка. — Учитывая мой возраст, не такую уж и большую часть, но несомненно, самую важную.

— Всё равно я не верю, что люди и эльфы так уж сильно отличаются друг от друга. Я знал и знаю достаточно людей, которые не просто пошли бы посмотреть на казнь, но ещё бы и палачу помогли.

— Я тоже таких знала.

— А всё же, я могу узнать, почему Вы туда не пошли? — набравшись смелости, спросил я.

Бабушка внимательно оглядела меня, как-то очень уж грустно улыбнулась и негромко произнесла:

— Я была немногим старше, чем ты сейчас, когда впервые казнила человека. Я сама вынесла ему приговор и сама привела его в исполнение.

— За что? — осторожно спросил я.

— За убийство моих друзей. Это была очень печальная история. По вине этого человека, точнее, этого подонка и предателя, погибли мои друзья, много друзей; а подонок сменил имя, внешность и спрятался там, где, по его мнению, никто не мог его достать. А я достала. И убила. Как-нибудь я расскажу тебе об этом более подробно, если тебе, конечно, интересно.

— Очень интересно, — сказал я и рискнул задать вопрос: — Это было в период бездарья, раз Вы были чуть старше меня?

— Это был переходный период — самое страшное время, из всех, что мне довелось пережить. Возможно, магия уже потихоньку возвращалась на Землю, но мы этого ещё не чувствовали, по крайней мере, я. Мы пытались выжить в одном очень нехорошем и страшном месте — я, твой прапрадед и наши друзья. К сожалению, выжили тогда не все, а мне снова пришлось убивать. Нам всем пришлось, но мне больше всех.

— Почему Вам больше всех? — не удержался я от очередного вопроса.

— Так получилось, мальчик мой, — ответила бабушка и дотронулась до моей ладони своими ледяными пальцами. — Кто-то должен был это делать, а я хоть ещё и не стала эльфом, но уже перестала быть человеком. Мне было не жаль тех, кого я убивала. Я не была жестокой и не имела склонностей к садизму, просто в какой-то момент перестала испытывать некоторые чувства: любовь, жалость, сострадание. Возможно, это была моя плата за то, чтобы стать одной из первых эльфиек, а может, даже первой.

От бабушкиных слов мне стало не по себе, я представил, что ей пришлось пережить сто лет назад, и мурашки пробежали по спине.