Долг

Творчество Тургенева связано с бытом и нравами, беспечной тихой жизнью русской помещичьей усадьбы, метко названной писателем «дворянским гнездом». В этих тихих с виду дворянских гнездах на фоне спокойной и мирной беседы сытой семьи помещиков за столом с обильной едой совершались своенравие, жестокость, самодурство. Тургенев хорошо знал жизнь старинных «дедовских гнезд», и не мог он «дышать одним воздухом и оставаться рядом с тем, что возненавидел». Быть может, он по этой причине оставил горячо любимую родину и переселился в Европу. Переселился туда затем, признавался писатель, чтобы удалиться от своего врага и из своей дали сильнее напасть на него. А врагом ненавистным его было крепостное право.

Да, прав был Проспер Мериме. По его справедливому утверждению, в русской литературе определилась с самого начала, с ее истоков трезвая тенденция прежде всего искать и находить правду, а красота, как необходимое ее звено, являлась потом, сама собой. Истина, не требующая доказательств. При всей высокохудожественности и умении нанизывать в живые ткани произведения тонкую и сложную человеческую психологию, для могучей плеяды русских писателей XIX века неприукрашенная действительность была основным и главным кредо, от которого они отталкивались во всех своих произведениях. Окиньте мысленным взором русскую литературу, и вы легко убедитесь, что устами критического реализма говорила только «непримиримая правда», объективный смысл которой неизменно сводился к идеалам русских революционеров-разночинцев. Следует учесть, что эта непримиримая и вещая правда, сказанная ими, доставалась нелегко и Пушкину, и Достоевскому, и Писемскому, и Гоголю, и Чехову, и Тургеневу.

Усилились в стране репрессии. Росло подозрение на передовых писателей. Везде и всюду шныряли сыщики. Из-под бдительного взгляда цензуры не ускользала малейшая вольность мысли. Чтобы как-нибудь скрыть столь неоправданную жестокость и, самое главное, удержаться на уходящей из-под ног зыбкой почве, правительство Александра I, а потом, спустя несколько лет, Александра II наводнило бюрократический аппарат преданными себе людьми. За внешним блеском и парадностью царского двора проницательные глаза писателей насквозь видели всю фальшь светской жизни, принимавшую самые уродливые и омерзительные формы институтов интриг, обмана, шантажа, подкупа, карьеризма. А карьеризм, как болезнь, убивал все живое и святое в человеке, отнимал волю, иссушал мысль. Подлинный карьеризм воспитывал безропотно покорных подлецов, лжецов, подхалимов разной масти. Таков был стиль времени!

Было поистине трудное время. Перед каждым человеком, вступившим в неведомую область жизни, лежали, как в сказке, две дороги: одна из них легкая, но дорога — подлости и измены, вторая — трудная, но дорога — правды. Тургеневу приходилось работать именно в такие «печальные времена, когда честности надо возвыситься до героизма, когда слабости легко погрязнуть в преступлениях». Но великий русский писатель выбрал себе дорогу потруднее и шел, не колеблясь, на зов идей, подсказанных временем. Ибо тонкий знаток человеческой психологии прекрасно понимал духовную нищету и убожество этих так называемых «высокопоставленных» людей, Тургенев также прекрасно понимал, что власть возвышает любого политического карлика, как мираж кустарник, что власть, доверенная ханже, особенно опасна.

Чтобы не унизить себя перед грубой силой власти, Тургенев держался на расстоянии. И здесь сказалась ^явственная чистота писателя.

Истинно большой художник, как никто другой, вбирает в себя все характерные черты народа и эпохи, в которую он жил, думал, дерзал и творил. Мир художника — необъятен. Чтобы понять писателя, полюбить его, следует обращаться только к его произведениям. Душеприказчик писателя — книга его, он свои думы доверяет только ей. Чтобы понять Тургенева, разобраться в. мучивших и волновавших его вопросах, надо перечитывать, еще и еще раз перечитывать его произведения.

СЛОВО О ГОРЬКОМ

I

Бывают личности, которые с той самой минуты, как появятся на свет, становятся загадкой эпохи. И нередки случаи, когда после завершения ими земной жизни еще долгое время будут требовать они напряжения умов в постижении всего того огромного, порой противоречивого и таинственного мира, созданного их воображением. Одной из таких личностей и поныне является Федор Михайлович Достоевский.

Что касается Горького, то он с первого дня появления на арене русской литературы, со своей отпугивающей кличкой «Босяк», не совсем пристойной высокому сану российского литератора, был на удивление всем предельно ясен и доступен самому широкому кругу простолюдинов. Даже тем, кто совсем не мог читать его творений и, как говорится, постичь их своим умом и сердцем, он входит в душу, обрастая легендой и молвой по мере того, как передавались и переходили они из уст в уста, как обычно это случается с героями из мира народной сказки.