Долг

Он говорил мне, что собирается причинить боль людям. Я должен был сделать больше, чтобы освободить его.

Должен был попытаться.

Я живу во лжи.

Я лжец.

Единственно, что я знаю точно правда - мои чувства к тебе.

Я влюбляюсь в тебя.

Я влюблён в тебя.

Пожалуйста, прости меня.

Внезапно она тянется и берет меня за руку, вырывая меня из моих мыслей, слова еще не вышли.

Я облизываю губы, чтобы что-то сказать, что угодно. Мое сердце начинает ударяться о грудную клетку, холодок пробегает по коже, пока я готовлюсь.

— Я должна рассказать тебе кое-что такое, что никому раньше не рассказывала, — внезапно говорит она, ее тон серьезен.

Несколько раз моргаю, глядя на неё, не ожидая такого.

Она громко вздыхает, прежде чем кисло улыбается мне.

— Я просто... мы говорили о шагах в отношениях, и я честно не знаю, как бы даже назвала все происходящее. Отношения, я думаю... мы не определили, кто мы друг для друга, и думаю, это меня немного беспокоило. Незнание, что произойдет с нами, когда мы вернемся в Эдинбург. Была ли эта поездка просто разовой акцией, и мы расстанемся.

— Нет, — заверяю ее. — Определенно, все не так. Абсолютно по-другому.

— Я этого и хочу, — говорит она. Я выдыхаю с облегчением. — Но... я была в отношениях, когда говорилось одно, а делалось другое. Может, лишь в самом начале все было как надо. Я не была самой собой, и все закончилось некрасиво. Я должна была понять, что с тобой все будет иначе, думаю, мне необходимо было осознать это. Когда ты сказал, что мы не собираемся поехать к твоей маме, я почувствовала себя идиоткой из-за того, что подумала о таком. Что мы были на том этапе. Я на самом деле именно это и имела в виду раньше.

Она отстраняется, опираясь на трость, когда смотрит на лодки, качающиеся на воде. Вдали виднеется дождь, который, вероятно, в ближайшие несколько минут дойдет и до нас. Мне хочется сказать ей, что нам следует вернуться, но у меня такое чувство, что она еще не закончила разговор.

— Я все сделала правильно с Марком, — продолжает она. — Он просто не способен на большее. Может быть, потому, что он спал со своей помощницей, кто знает. Это не имеет значения. Несколько месяцев назад, может быть, в мае у меня были планы оставить его. Я хотела убежать, чтобы у меня появился шанс найти то, что я хотела, что мне было необходимо, с кем-то другим. Или я просто была бы одна. — Она замолкает на пару мгновений. — А потом я забеременела.

У меня скручивает живот. Я открываю рот, чтобы сказать что-то, но не могу.

Она смотрит на меня через плечо, ее подбородок дрожит.

— Я думала, беременность поможет нам. Сблизит. Но, если честно, она облегчила идею ухода. Я была на третьем месяце и не говорила ему. Думала, что могу просто уйти и начать все с начала с ребенком. Я была идиоткой. Боялась. Я должна была сказать ему. Он имел право знать. Это был его ребёнок. Боже мой, мы ведь жили вместе. Если бы я сказала Марку правду, что я беременна, может быть, он бы не позволил мне отправиться в Лондон.

Бл*дь.

На меня словно сбросили бомбу.

— Ты была беременна, когда тебя ранили? — шепчу я, и мой голос надламывается. Шок парализует меня.

Она быстро кивает, закрывая глаза.

— Да. Была. И, хотя мир был одной огромной неопределенностью, я была счастлива. Но вот что получила. Расплата за содеянное. Карма. Я сама виновата. Я должна была сказать ему, мы должны были остаться вместе и воспитывать ребенка, и я должна была быть счастлива, но вместо этого все изменилось в один миг. Врачи сказали мне, что я потеряла ребенка. К счастью, они сохранили эту информацию в тайне от средств массовой информации. Не знаю, как бы я справилась с этим, и как бы пережил это Марк. Может, он не оставил бы меня. Возможно, нет. Какое это имеет значение сейчас?

Я пытаюсь подобрать слова, но все, что ощущаю - холодная ненависть к самому себе.

Не могу рассказать ей сейчас.

Не после такого.

Я долбаный монстр.

— Я действительно единственный, кому ты сказала? — тихо спрашиваю я. Чувствую себя так, словно проглотил клей: медленная липкая жидкость скользит в мои легкие.

— Да, — говорит она, возвращаясь ко мне, один осторожный шаг за раз. Я чувствую, что этот момент въелся мне в мозг, то, как быстро ее волоски метнулись обратно в конский хвост, ее джинсовая куртка, холодная вода и быстро приближающиеся серые облака. Момент, когда я понял, что причинил ей больший вреда, чем думал.

— Мне было слишком стыдно, — говорит она. — Я не хочу стыдиться тебя, Кейр. Я доверяю тебе и хочу, чтобы ты доверял мне. Ошибки, которые я совершила в прошлом... Я больше не хочу их делать. — Она торопливо убирает прядь волос с лица, заправляет их за ухо, и я знаю, как трудно было ей признать это.

Моя сладкая, любимая девочка.

Моя прекрасная русалочка.

Так хочется обнять ее.