Долг

Задыхаясь, я продолжаю вколачиваться в нее, отклоняясь назад, чтобы посмотреть, как подпрыгивает ее грудь, ее глаза закрываются, влажный, красный рот открывается, когда она кричит, сильно кончая. Я трахаю ее, пока у меня не остается сил.

Моя кожа натянута и горит, напряжение скручивается по моему позвоночнику. Мне хватает здравого смысла и силы воли, чтобы схватить член и в последнюю минуту вытащить его. Рукой провожу по нему вверх-вниз, мой ствол горячий и скользкий от влаги внутри нее. Хлюпающий звук, появляющийся от моих движений, откровенный, почти пошлый.

Я кончаю, открывая рот и не произнося ни звука, мышцы ног дрожат, пока я быстро изливаюсь. Сперма попадает на ее живот, грудь, шею. Я пытаюсь насладиться видом того, как она вся мокрая от меня, но едва ли могу дышать, едва могу двигаться и почти не могу думать.

Я без сил.

Пересыщен.

Чертовски выдохся.

И на этот раз, ощущаю покой.

Она стонет, ее голос ленивый после оргазма. Я быстро встаю с кровати, осторожно обходя разбитое стекло на полу от упавших картин, и беру полотенце из ванной.

Аккуратно вытираю сперму с ее груди, мое дыхание медленно успокаивается, пот на теле охлаждается. Комната пахнет сексом, и я делаю глубокий вдох.

— Ты в порядке? — шепчу ей.

Она смотрит на меня с нежностью, удовлетворением и беспокойством в глазах.

— А ты в порядке?

Кажется, грубый трах не может стереть то, что она наблюдала раньше.

Киваю.

— Угу, — хрипло отвечаю я. Прочищаю горло. — Я в порядке.

Я люблю тебя. Лишь при этой мысли мое сердце ощущается невесомым.

Я люблю тебя, и это не нормально.

— Хорошо, — говорит она и оглядывается. — Дерьмо. Похоже, мы разгромили номер.

— Мы заплатим за это, — говорю я, целуя ее в лоб, пробуя ее сладкий пот. — Все будет хорошо.

Но когда я забираюсь в кровать, оборачивая руку вокруг неё, мои демоны все еще со мной.

Это сработает?

Теперь мне вообще трудно понять, как из этого может что-то получиться.

Глава 15

Джессика

Кейр скрывает от меня что-то важное.

Я знала это с самого начала. И решила, что могу жить в неведении, что он может и дальше хранить свои секреты. Кто я такая, чтобы утверждать обратное? Я так долго хранила в секрете правду о своем ребенке, что это был практически секрет для самой меня.

Но после вчерашней ночи... я больше не хочу жить в темноте. Дело не в ночных кошмарах, которые преследуют его, или что он кричит на кого-то воображаемого и бьет стены. Я не боюсь за себя, потому что, если его злость влечет за собой горячий, животный секс, я не собираюсь жаловаться.

Я боюсь, что он не доверяет мне достаточно, чтобы впустить в свою душу. Что, если я не смогу войти, не смогу стать частью его сердца.

Мне нужно его сердце. Его прекрасное, гигантское сердце. Я хочу его для себя, желаю удержать его, поклоняться ему и любить его со всей имеющейся у меня силой. Кейр - большая загадка, такой сложный человек, и я уважаю это и все, что он пережил. Но он должен позволить мне быть частью этой боли. У меня есть собственная боль, которую я должна нести, и было бы неплохо отдать часть своей ноши и взять на себя часть чужой. Что угодно, чтобы освободить ту боль, которую он держит глубоко внутри.

Мы снова устали, но, по крайней мере, разговариваем. И находимся не там, где были вчера. Каким бы ни был тот грубый и спонтанный секс, случившийся после ночного кошмара, он сблизил нас. Однажды Кейр упомянул, что внутри каждого человека идет война. Кейр трахает меня, не для того, чтобы избежать войны в собственном сердце. Он приносит войну мне, так что мы можем сражаться вместе. Губы, язык, руки, зубы - вчера ночью мы боролись за свободу с каждым толчком, каждым поцелуем, каждым стоном. Это битва без проигрыша и бесконечных побед.

Вчера вечером я призналась ему кое в чем важном, но он все еще не доверился мне. Может быть потому, что я все еще сама утаиваю кое-что. Возможно, мне самой нужно наконец открыться до конца.

Сегодня мы направляемся на остров Скай, но Кейр решил отправиться туда еще более живописным маршрутом, как будто это возможно. Если честно, мне все равно. Я сделала достаточно фотографий из этой поездки, пока мы едем по северному побережью, меня одолевают различные чувства, но мой взгляд притягивают не виды за пределами автомобиля, а человек внутри него.

Он такой красивый. Я внимательно изучаю его: бледные шрамы на скулах, глубокие царапины на костяшках, более глубокий шрам на мощном предплечье, когда он ведет машину с закатанными рукавами. Чем дольше смотрю на него, тем замечаю в нем больше нового. Может, я делаю это, потому что пытаюсь обнаружить, что скрыто внутри, как будто ищу какие-то подсказки. Шрам на его ребрах определенно один, но он был там с самого начала.

Я также задаюсь вопросом, не запоминаю ли я каждую мельчайшую подробность о нем из-за страха, что в какой-то момент мы расстанемся, и мои воспоминания будут всем, что у меня останется?