Долг, честь, мужество

— Что я, нищий, что ли? — ухмыльнулся Гундосый и мыском полуботинка отшвырнул конфеты. Коробка ударилась о стену, встала на ребро и покатилась. Конфеты посыпались на лестницу.

Сергей Владимирович только сейчас заметил, что на площадке собрались жильцы и с любопытством наблюдают за происходящим. «Как это я прошляпил? — мысленно выругал себя Качалов. — Теперь слухов не оберешься». И скомандовал своей группе:

— Пошли!

Качалов не ошибся. Только сотрудники милиции, ведя Ковалева, вышли на улицу, жильцы, которых все больше собиралось на лестничной площадке, зашептались, потом наперебой заговорили в полный голос. Один сказал, что к ним в подъезд повадился ходить шпион, у него в коробке с конфетами нашли важные сведения, другой — что задержан крупный спекулянт, третий — что «взяли» с поличным директора магазина. Всех перещеголяла пенсионерка Чулкова: она обежала своих приятельниц и в лицах рассказывала, как у нее на глазах восемь бандитов раздели человека до исподнего.

Гундосый рассчитал правильно. Слух докатился и до Римки. Как только она узнала о задержании в их подъезде «неизвестного», сразу же отпросилась с работы, сославшись на болезнь матери. Заведующая парикмахерской посочувствовала ей и отпустила. Римка тут же отправилась на Белорусский вокзал и села в электричку. Около получаса бродила она по дачному поселку и наконец отыскала нужный номер дома. Постучалась. Дверь долго не открывали. Потом послышался скрип половиц.

— Вам кого? — спросил старческий голос.

— Я по делу, — ответила Римка.

Загремел засов.

Хмырь лежал на кушетке. На приветствие гостьи он ответил кивком головы и предложил ей стул.

— Я ненадолго, — осматривая скудное убранство комнаты, проговорила Римка. — Ивана вчера взяли...

Хмырь поморщился.

— А ты чего стоишь?

— Да мне пора домой.

Хмырь подошел к гостье, снял с нее плащ, бросил на спинку стула и уставился своими раскосыми глазами на ее грудь.

— В любовь давно не играл, чуешь, Римка?

Гостья отвернулась:

— Потом...

— Потом, потом... — передразнил Хмырь. Шагнув к двери, он накинул на петлю крючок и толкнул Римку на кушетку...

О таких, как Римма, в уголовном кодексе ничего не сказано, их деяния не подпадают ни под одну статью, но несмотря на это их фамилии частенько мелькают на страницах уголовных дел. «Девиц легкого поведения» — так их именуют в милиции — преступники нередко упоминают в своих показаниях как «знакомых», которые обеспечивают им алиби. Когда для преступника наступает час расплаты, следователь вызывает девиц легкого поведения в качестве свидетелей. Такие «свидетели» обычно отвечают так: «Заходил, ночевал несколько раз... Были в ресторанах... Отношения? Это мое личное дело. Делал ли подарки? Да. А разве неприятно их получать девушке? Говорите, преступник? А я-то откуда знала?» Эти особы — потенциальные правонарушители. Они проматывают деньги вместе с ворами, грабителями, взяточниками, спекулянтами, расхитителями государственной собственности и прочей нечистью. Любители легкой наживы, конечно, не посвящают их во все тайны своих «дел», а лишь содержат при себе, давая «мелкие» поручения. Подобные девицы, конечно, хорошо знают, на какие средства получали щедрые подарки и участвовали в пьяных оргиях, но им нет до этого никакого дела. Посадят одного — найдется другой. Лишь бы «красивая жизнь» продолжалась. В конце концов они встают на преступный путь и идут вслед за своими «благодетелями».

Девиц легкого поведения часто вызывают в милицию для профилактических бесед. В таких случаях они, как правило, делают удивленные глаза, изображая из себя незаслуженно оскорбленных, а порой даже с пафосом говорят о свободе личности. Приходится сожалеть о том, что в свое время им очень недоставало широкого отцовского ремня, а также о том, что в коллективах, где работают теперь эти «свободные» личности, знают, каков их образ жизни, но только перемывают им косточки по углам, а вмешаться, приструнить стесняются: нельзя — личная жизнь. Так на плодородном поле общества вырастает сорняк. Не вырви его вовремя с корнем, он окрепнет да еще и погубит молодую поросль. Значит, борьба с подобными личностями — общее дело. Главное — чтобы в этой борьбе не было равнодушных.

Получив от Хмыря сигнал бедствия, Настасья приняла срочные меры на случай, если и ее потянут к ответу. И хотя она была зла на Акима, но все-таки с нетерпением ждала его. Не потому, что ей очень хотелось предостеречь своего «благодетеля», а потому, что ее судьба полностью зависела от него.

Овеченский будто почувствовал что-то. По дороге в театр он остановил автомашину у телефона-автомата и сказал Марине, что ему необходимо позвонить на работу. Из будки он выскочил как ошпаренный и пронесся мимо собственного «Москвича». Если бы Марина не окликнула его, Аким Акимович, наверное, так и не остановился бы.

Таким Марина не видела своего любовника еще ни разу. Лицо его сделалось малиновым, щеки как-то сразу впали, а кончик носа заострился, как у покойника. Волнение Овеченского передалось и ей. Она побледнела.

— Что случилось, милый?

Аким Акимович с силой хлопнул дверцей.