Долг чести

— Да, к моему крайнему сожалению, оба флота понесли потери. — Нагумо замолчал и посмотрел вниз, словно не решаясь взглянуть в глаза другу. Японец уже убедился, что американец проявляет именно те чувства, которые он от него ожидал. — Прошу тебя, Крис, не вини меня в случившемся, — продолжил Нагумо, явно сдерживая собственные чувства. — Но такое бывает. Я не имею к этому никакого отношения. Никто не спрашивал моего мнения. Ты знаешь, каким был бы мой ответ, какой бы совет дал я. — Нагумо говорил правду, и Кук понимал это.

— Господи, Сейджи, что же теперь делать? — Этот вопрос прозвучал как проявление дружбы, поиски поддержки, что было нетрудно предсказать. Нагумо, как и рассчитывал, тут же воспользовался этим.

— Нам нужно сохранять спокойствие и удерживать происходящее в определённых рамках. Я не хочу, чтобы мою страну снова уничтожили. Мы должны остановить это и сделать все как можно быстрее. — Это являлось целью его страны и потому его собственной. — В мире не должно быть места для такой… такой мерзости. В моей стране есть и более рассудительные головы. Гото — дурак. Вот видишь, — Нагумо развёл руками, — вот я и высказал тебе свою точку зрения. Он действительно дурак. Неужели мы позволим, чтобы наши страны уничтожили друг друга из-за дураков? Как по-другому можно назвать действия вашего Конгресса, поведение этого маньяка Трента с его законом о реформе торговли? Посмотри, к чему привели эти его реформы! — Нагумо no-настоящему вошёл в роль. Умеющий скрывать свои чувства подобно большинству дипломатов, он обнаружил у себя актёрский талант, который проявился особенно ярко, поскольку Нагумо искренне верил в то, что сейчас говорил. Он поднял голову — у него в глазах стояли слезы. — Крис, если такие люди, как мы с тобой, не возьмутся за решение проблемы — мой Бог, что будет тогда? Пропадёт труд нескольких поколений, обе страны — твоя и моя — понесут огромный урон, погибнут люди, наступит конец прогрессу — и все это почему? Только потому, что дураки в наших странах не сумели урегулировать торговые проблемы? Кристофер, ты должен помочь мне положить этому конец. Должен!

Кристофер Кук, пусть и предатель, продавший за деньги интересы своей страны, оставался тем не менее дипломатом, а профессиональный долг дипломатов заключается в том, чтобы не допустить войны. Ему нужно было принять решение, и он его принял.

— Но что ты собираешься делать?

— Крис, ты ведь знаешь, что моё влияние выходит далеко за пределы той должности, которую я занимаю, — напомнил Нагумо. — Иначе как бы я мог оказывать тебе услуги, цементирующие нашу дружбу?

Кук кивнул. Он догадывался об этом.

— В Токио у меня влиятельные друзья и связи. Но мне нужно время. Мне нужны гибкие условия при переговорах. Если мне предоставят такие возможности, я сумею смягчить нашу позицию, опереться на политических противников Гото и выработать какое-то взаимоприемлемое решение проблемы. Нам придётся упрятать этого безумца в сумасшедший дом — там ему самое место. Такой маньяк может уничтожить мою страну, Крис! Ради всего святого, ты должен помочь мне остановить его. — Эта фраза прозвучала как крик души.

— Но что я могу сделать, Сейджи, чёрт возьми? Я всего лишь заместитель помощника госсекретаря, понимаешь? Самый рядовой краснокожий, и надо мной множество вождей.

— Ты один из тех немногих в Государственном департаменте, кто понимает нас. К тебе обратятся за советом. — Нагумо решил, что следует добавить немного лести. И Кук кивнул.

— Пожалуй. Может быть, у них хватит сообразительности, — добавил он. — Мы знакомы со Скоттом Адлером. Он советуется со мной.

— Если ты сообщишь мне, чего хочет ваш Госдепартамент, я передам эту информацию в Токио. Чуточку везения, и мои союзники в Министерстве иностранных дел раньше других успеют выдвинуть встречное предложение. В таком случае ваши идеи могут показаться нашими и мы с большей лёгкостью пойдём вам навстречу. — Такое поведение называлось дзюдо и заключалось главным образом в том, что сила и натиск противника использовались против него самого. Нагумо считал, что очень умело прибегнул сейчас к этому древнему японскому искусству, придумав подобный гамбит. Тщеславию Кука должна понравиться мысль, что таким образом он сможет манипулировать теми, в чьих руках находится внешняя политика Соединённых Штатов.

Гримаса недоверия снова появилась на лице Кука.

— Но если мы ведём войну с Японией, то — каким образом…

— Гото всё-таки не законченный безумец. Наши страны сохранят свои представительства в качестве каналов связи. Мы предложим вернуть Америке Марианские острова. Сомневаюсь, что такое предложение будет совершенно искренним, но оно будет выдвинуто в качестве жеста доброй воли. Видишь, — покачал головой Сейджи, — вот я и предал свою страну. — Он не добавил, что эта фраза была обдумана заранее.

— Какое предложение будет приемлемо для Японии как последнее, дальше которого она откажется отступать?