ДОЛГ И ОТВАГА

Осталась последняя преграда. На нее смотришь с такой ненавистью, что она должна бы от одного только взгляда расплавиться, слететь с петель, открыться в угодливом поклоне: «Пожалуйста, сэр». Дверь и вправду отворилась. «Ага, испугалась!»

Не испугалась, конечно. Просто кто-то, шедший ранее, оставил рычаг опущенным. Ну и влетит такому матросу, если узнает начальство! Ладно, никто не узнает — оплошность матроса исправлена дипкурьером.

Сдвинувшийся с места галстук поправлен, манжеты тоже. Вперед в кают-компанию.

Капитан приглашает всех за стол. Георгий садится напротив. Стюарды с привычной ловкостью поставили закуски, разлили суп. Теперь сервировка не была загадкой: усвоили, что к чему.

Стюарды ловко убрали тарелки; появились ром и кофе.

Капитан взял стаканчик с ромом. Поднялся. Офицеры и дипкурьер — тоже.

— Джентльмены! — сказал капитан,— мы благополучно миновали самую опасную зону, прошли с минимальными потерями. Конечно, мы еще в пути, а кто в пути — тот в бою. Но в этих водах русские и мы — полные хозяева.

Капитан сделал паузу, словно что-то обдумывая.

— Хочу сказать еще несколько слов, пользуясь присутствием русских. Я восхищен мужеством экипажей каравана. Они ведут себя достойно! Поднимаю тост за успешный переход, за боевое содружество англичан и русских!

Он сделал маленький глоток.

«Кажется, рейс в самом деле близится к завершению,— подумал Георгий.— Капитан наверняка взвесил каждое слово». Всплыли в памяти первый диалог с ним, потом с Джонсоном, отдельные фразы, случайно услышанные от офицеров, матросов, и еще — лондонские разговоры. «То, что совершают на фронтах советские воины, меняет умонастроения многих на Западе».

Капитан приказал принести кофе и продолжал:

— Уважаемый сэр Костюченко. Не так давно я не верил в то, что русские выдержат натиск Гитлера. В декабре сорок первого он был уже у окраин Москвы. Что же ему помешало взять русскую столицу? Я, как и многие мои коллеги, считал: зима, русские морозы. Не удивляйтесь. Меня ведь еще мальчишкой в школе учили, что Наполеон бежал из Москвы, испугавшись русских холодов.

Под Сталинградом вы нанесли фашистским войскам очень сильный удар. Блестящая военная операция! И в какое время? Зимой! Представление о том, что морозная стихия помогает вам, еще жила во мне. Но лето сорок третьего года, схватка под Орлом и Курском вытравили из моей головы все заблуждения. Я поверил в победу — вашу и нашу, в поражение фашизма.

Капитан сказал в заключение:

— Благодарю вас, русский союзник!

…Целые сутки протекли спокойно. И следующие. Тишина была непривычной. Казалось, она вот-вот взорвется. Но на корабле все спокойней — совсем не то, что прежде, в открытом океане. Если бы дипкурьеры не были в этом рейсе новичками, они догадались бы: до советского берега рукой подать!

…Резко распахнулась дверь каюты:

— Джентльмены, поздравляю вас. Мы прибываем в Мурманск!

Стало совсем тихо. Георгий и Николай еще не верили услышанному.

Помкэп повторил.

Дипкурьеры пожали руку Джонсону:

— Спасибо за радостную весть.

Георгий спросил:

— А караван?

И караван.

— Весь?

— Почти весь… У нас еще не было столь благополучного рейса. Через полчаса вы сможете сойти на берег.

После ухода Джонсона Николай произнес:

— Мы в самом деле в Мурманске? Просто не верится.

Минуло полчаса. Вторично явился помкэп, теперь с Робертом и еще с одним матросом.

— Джентльмены, вас ждет катер.

— Передайте нашу благодарность капитану.

…Взяли вализы с диппочтой. Наверх!

С каким наслаждением вдохнули на палубе обжигающий мурманский ветер! Осмотрелись: невдалеке в морозном паре обледеневшие корабли каравана. Вытерпели, вынесли все, прорвались!

Георгий машинально попробовал ногою твердую почву причала: качается? Пожалуй, малость колеблется.

Лишь через два-три часа земля обрела надежную устойчивость.

Диппочта заперта в сейфе представительства Наркоминдела СССР. Заботы вроде бы схлынули. И все же — не спится. Сказывалось нервное напряжение одиннадцати суток плавания.

Вечером Георгий спустился в вестибюль, купил «Правду». Киоскер дал даже два номера недельной давности, узнав, что гостиничный гость долго не читал газет.

В номере прилег на диван, впился в сводки Совинформбюро.

— Коля, радостные вести: войска Первого Украинского под командованием генерала армии Ватутина перешли в наступление и прорвали фронт противника на протяжении восьмидесяти километров!

Перевернул страницы, пробежал глазами.

— Послушай, послушай — нас касается, морского пути Англия — Мурманск!

Лаконичная телеграмма: советские катера в Баренцевом море двадцать второго декабря («Коля, мы ведь плыли как раз в это время!») потопили немецкий миноносец, два сторожевых корабля и транспорт противника водоизмещением пять тысяч тонн.

— Не давали морячки покоя фашистам! Молодцы!