Долг или страсть

Кэролайн осторожно выскользнула из-под теплого пледа и схватила платье. Поеживаясь от холода, натянула его и повязала ленту Сорчи вместо пояса. Платье помялось и было усеяно предательскими зелеными пятнами от мха и черными от сажи, но что тут поделаешь? Она глянула на розовеющее небо, помолилась о том, чтобы час оказался достаточно ранним и можно было вернуться в замок незамеченной. В последний раз взглянула на спящего Алека, прекрасного, как ангел, и поспешила в предрассветную тьму.

– Не думаешь, что нам следует разбудить его и послать за ней? – спросил Ангус, когда Кэролайн едва не слетела с холма. Волосы стелились за ней рыжим облаком, спутанными любовью прядями. Ему нравилось наматывать локоны Джорджианы на палец, когда она лежала в его объятиях после того, как они любили друг друга.

Джорджиана покачала головой:

– Нет. Ей нужно время подумать, понять…

– Что именно? – удивился Ангус. Не дождавшись ответа, он широко улыбнулся: – Позволь мне угадать: ей нужно время понять, что это была лучшая в ее жизни ночь!

Джорджиана закатила глаза:

– Ей нужно время понять, что она любит его, несмотря на все, случившееся этой ночью.

– Несмотря? – вскричал Ангус. – Скорее, благодаря этой ночи!

Джорджиана подбоченилась и окинула его негодующим взглядом.

– Немного грубого ухаживания, и ты считаешь, что она не сможет жить без него? До чего же ты самоуверен! Она была девственницей, а он соблазнил ее в полуразрушенной башне. На голой земле!

Ангус сдвинул берет на макушку, глядя в красноречиво блестевшие глаза возлюбленной. Она мерцала перед ним, но не сводила взгляда с Кэролайн.

Почти ошеломляющая волна печали захлестнула его.

– Я думал, что этому суждено случиться между нами. С нами ведь было то же самое, верно? Ты была девственной в ту ночь, когда мы…

Он откашлялся.

– И ты сожалеешь о том, что мы сделали?

Она устремила на него взгляд:

– Конечно, нет! Я сожалею о том, что это было лишь один раз и больше этот момент не повторился. О, Ангус, неужели мы допустили ошибку? Что, если мы принесли им еще большее несчастье? Приговорили к жизни, полной боли и сожалений?

Он подошел ближе, поднял руку, но так и не смог ее коснуться. Даже чтобы утешить! Какое разочарование…

– На завтра назначена битва, о которой я не знаю? У Алека нет братьев, которые смогли бы разлучить его с девушкой. А у нее нет брата, который мог бы потащить ее назад, в Англию. Они вместе, и они здесь. Никуда не уезжают. Позже Алек проснется и вернется в замок, найдет ее, опустится на колено и…

Джорджиана вскрикнула, когда Алек промчался прямо сквозь тень деда, пытаясь на бегу натянуть рубашку.

Они наблюдали, как он прыгнул через умирающий огонь, огибая мирно спящих на росистой траве людей, прежде чем вернуться, чтобы посмотреть в лица спящих.

– Вот видишь? – самодовольно сказал Ангус, поправляя плед. – Он ищет ее!

– Софи? – услышали они шепот Алека. – Ты здесь?

– Софи? – повторила Джорджиана с таким ужасом, что стайка перепуганных птиц вспорхнула с места. – Он все еще считает, что Кэролайн – кто-то по имени Софи? Даже после…

Дурное предчувствие сжало сердце Ангуса. Внук продолжал искать женщину, с которой провел ночь, женщину, имени которой не знал.

– Они даже не познакомились? – вздохнул он. – Всего лишь зелье, как ты говорила, женщина, и все будет хорошо, и проклятие будет снято.

– Должно быть, слишком много мятлика, – расстроилась Джорджиана.

– Это было всего лишь зелье. Неужели не видишь? Она не создана для него или он не создан для нее, – рассердился Ангус. – Твой план не сработал!

Джорджиана широко раскрыла глаза:

– Как ты можешь это говорить? Сам видел, как они танцевали, видел страсть в их глазах.

– Это все костер и эль, ничего больше, – проворчал Ангус. – Он, очевидно, влюблен в другую, в кого-то по имени Софи.

Джорджиана покачала головой и заломила руки.

– Нет, это невозможно! Если он любит эту Софи, почему забавлялся с Кэролайн?

Ангус ответил спокойным взглядом:

– Он мужчина, возлюбленная моя, а она прелестная девушка.

– О, что мы наделали? – вскрикнула Джорджиана. – Я должна пойти к Кэролайн, хотя одному богу известно, чем смогу помочь. Совсем ничем…

Ангус провожал взглядом Джорджиану, уплывающую на волнах рассвета. Алек тем временем смотрел на башню, словно был одновременно не в своем уме и околдован. Ангус точно помнил это чувство. Он тоже стоял на этом месте в утро Иванова дня, не в силах думать ни о ком и ни о чем, кроме Джорджианы и сладости ночи в ее объятиях. Даже когда братья взобрались на холм, чтобы схватить его, он так и стоял здесь, не в силах двинуться, охваченный чистой любовью, чистой радостью.

Он открыл было рот, когда они добрались до него, готовый объявить всему миру о своей любви к Джорджиане, но Нил размахнулся и ударом стер улыбку с его лица. Очнулся Ангус только на корабле, от сильной тошноты. Тогда он тоже был не в своем уме и околдован, но по совершенно другой причине.