Долг корсара. Книга 1. Остров судьбы

И вдруг загремело. Не короткий залп, а будто звуки из ада. Как десятки гремящих барабанов. Канонада была такой, что выстрелы даже отдавались в земле, словно при землетрясении. С полминуты грохотали орудия, не затихая ни на миг. Такое не мог позволить себе даже самый крупный линейный корабль, и вопрос, сколько же судов осуществило атаку, оставался открытым.

Впереди взметнулись вверх снопы песка, ряд пальм срезало, точно траву косой. В сгустках поднявшейся пыли я заметил, как головорубы продолжают бежать вперед. Психи…

Засвистели мортиры. И мортиры — это очень плохо, подумал я. Потому что в отличие от корабельных пушек, мортиры могли работать на пару километров, а пальмы и деревья им не помеха.

Я просто развернулся и побежал назад. Но опоздал — земля вновь задрожала у меня под ногами, но теперь уже не от залпов пушек, а от приземляющихся ядер. Казалось, барабанные перепонки лопнули от дьявольского грохота снарядов, рвущихся со всех сторон. Какое-то время я инстинктивно бежал, но очередной взрыв поднял вверх неимоверное количество песка, который погреб меня под собой.

***

Песок был везде. Во рту, в ушах, в глазах и носу. И без того контуженный и исцарапанный щепками от пальм, я не мог даже вдохнуть. Один их последних снарядов угодил куда-то рядом, и куча песка надо мной сместилась в бок.

Теперь можно было хотя бы пошевелиться.

Я с большим трудом выполз из-под земли и не увидел ни деревьев, ни пальм, ни даже мелких кустов и кактусов. Все было покрыто слоем песка, как в пустыне. Редкие расщепленные стволы пальм выглядели обгоревшими. И открылся вид на море: до него было метров двести, если не даст соврать мой помутненный взгляд.

Кораблей увидел много. Наверное, как в порту. Галеоны, бриги, фрегаты, линейные корабли, каравеллы, мелкие канонерки и баркасы… Борта всех посудин смотрели на меня, хоть и были минутами ранее разряжены. А перед морем расположилось другое море — море трупов. По большей части головорубов, хотя по некоторым кровяным ошметкам сложно было понять, кому они принадлежали совсем недавно…

Неподалеку действительно был разбит лагерь. Палатки, рвы, пушки. Он так и тянулся вдоль берега, скрываясь вдалеке за пальмами, не пострадавшими от артиллерийского шквала. Какие-то расплывчатые фигуры, почудившиеся мне сначала бабочками или мухами, через мгновенье оказались ротой солдат. Одним из первых шел Ромуальдо. Перо его фетровой шляпы горделиво колыхалось под дуновением утреннего бриза. Рапирой, больше похожей на большую острую спицу, он протыкал тех из головорубов, что чудом остались живы и пытались ползти. Рядом с ним семенил какой-то зверь, похоже, личный питомец. Не ягуар и не пума, поменьше. Скорее какая-то дикая кошка с длинным хвостом, или даже необычного вида енот — не разобрать.

За Ромуальдо вышагивали плотным строем роты солдат. Много — невообразимо много, и я понимал, что всех пиратов на острове Саона будет раза в два меньше. Как минимум.

Когда я вылезал из-под груды песка и поднимался на ноги, испанцы меня заметили. Лидер роты, явно пребывавший не в духе после унизительной смерти от Тангризнира, выхватил пистолет почти так же быстро, как головоруб, и выстрелил. И попал бы, не рухни я в песок мгновеньем ранее!

Я снова поднялся и, оглядевшись, побежал. Испанцы ринулись следом. Конечно, с мушкетом в руках бежать не столь удобно, как без него, но у противников хотя бы имелся хороший запас энергии, в то время как моя после погребения наполнилась лишь наполовину. Кроме того, все тело саднило от порезов, а песок во всех частях тела мешал бежать.

***

Оторваться от солдат удалось не сразу. Самые шустрые уже практически догнали и на бегу стреляли из пистолетов. Куда большая проблема нарисовалась в тот момент, когда трое испанцев, поджидая впереди — примерно там, откуда сегодня началась перестрелка, — открыли огонь. Я в очередной раз чудом увернулся и вновь ринулся в заросли. Не знаю, куда делись корсары Аннели и индейцы, но звуки новой бойни раздавались приглушенно — по-видимому, место действия серьезно сместилось. Несложно догадаться, что пока меня вместе с одуревшими головорубами поливало снарядами, испанцы попытались добраться до таинов, заходя с фланга.

В этих джунглях противники ориентировались только на движение веток впереди, но как-либо увильнуть, спрятаться у меня не получалось. Слишком уж близко находились солдаты, чтобы я мог хоть на секунду сбавить ход, тем более это не скрылось бы от глаз врагов. Приходилось нестись сквозь тропические заросли, не оглядываясь и не сбавляя скорости. Позади слышались крики, топот и треск веток; ноги предательски подкашивались, полоса энергии была на исходе. Осознавая, что от этих ребят не скрыться, я рассчитывал хотя бы увести их подальше в лес.

В глазах двоилось, в висках невыносимо стучал пульс, мысли мои метались, как всполошенные птицы. Когда ноги налились свинцом, стали казаться ватными и отказывать, я приготовился к тому, что испанцы вот-вот догонят. Из туманной задумчивости меня вывел суховатый голос откуда-то спереди:

— Дохляк, ахой, ложись!