Долг лорда

Глава 17. Тёмное и неизведанное. Часть II

— Мы назовём его Золаном…

Улыбающаяся мать, рядом, чуть в стороне, отец. От неожиданности я чуть было не закашлялся… вернее, подумал, что не закашлялся — тело решило, что подчиняться мне совсем необязательно, начав пронзительно орать. В мозгу что-то щёлкнуло, я сопоставил два и два — после чего облегчённо выдохнул. Не временная петля, а всего лишь немного отличающееся от других видение. Как сказал Марек — искусственное, созданное из воспоминаний разных людей, и, почему-то, демонстрируемое от лица… чьего лица? Усреднённой личности в виде моего образа? Или, для большего эффекта, зритель интегрируется на место одного из участников событий?

Пока сказать сложно, но события явно не будут идти в размеренном темпе. Собственно, уже и я не грудной младенец, а вполне себе двухлетнее дитё… правда, немного ящероподобное и крылатое, но это уже частности. Вот, значит, как выглядят драконьи птенцы — в длину от половины до трёх метров, худощавые и совсем не внушающие ничего кроме умиления. И все собраны в одном зале. Что примечательно — довольно скромном по размерам, так как большим драконам сюда не пройти даже ползком.

Впрочем, им и не надо — «я» повернул голову, сосредоточив взгляд на вошедших в зал людях, деловито принявшихся возиться с дракончиками. Ни псевдо-Клариссы, ни псевдо-Волана среди них не было, но лица знакомых мне с детства иллити эти господа примерить успели. И если в этом отпечатке записано что-то ужасное, то я честно признаю — драконы знали толк в садизме, заставляя своих родичей переживать былое и видеть, как в этом былом принимают участие дорогие их сердцам люди.

— Это поколение обладает особым могуществом. — С толикой удовлетворения в голосе произнёс один из нянек, сияющими, — в буквальном смысле, — глазами глядя на дракончиков. — В них струится куда больше магии, чем в нас когда-то.

— Их интеллект тоже развивается много стремительнее. — Произнесла принёсшая с собой множество книг дракониха, вручающая эти адаптированные под когти талмуды заинтересовавшимся детям. Читающим где-то по пять лет, и листали они отнюдь не сказки. — Теперь я точно уверен в том, что об этом феномене нужно сообщить совету. Возможно, они — те, кому в хрониках будет уделено больше одной строки…

И снова вспышка, обозначившая резкий скачок в будущее. Теперь «я» удивлённо рассматривал вполне человеческие руки, а вот окружающие, кажется, активно выражали недовольство. А буквально парой секунд спустя в «меня» даже что-то прилетело — и это что-то оказалось заклинанием, которое в современной эпохе можно было отнести к боевой магии уровня эксперта. А примеривший моё лицо дракон даже не почесался — до того высока была его природная магическая защита.

— Золан! Ты должен был лишь сформировать точную иллюзию человека, а не изменить форму! — Действительно. Чёрт с тем, что в ребёнка другой ребёнок кидается боевой магией. Смотрю — и понимаю, что кретины были, есть и будут всегда. — Кто тебя этому научил?!

В «классе» наблюдалось всего пятеро дракончиков помимо меня, устроившихся на небольших постаментах, расположенных кругом, а напротив на куда большем ложе восседал учитель — кажущийся огромным дракон с невнятной, бурого оттенка кожей. Передо мной тут же встал вопрос — раз уж нам нельзя превращаться в людей, то почему «мои» родители, да и няньки тоже имели такую форму?

— Я сам смог это сделать, учитель.

Гигант смерил «меня» презрительным взглядом, после чего прошипел:

— Прими нормальную форму и отправляйся в башню наказаний. Я найду тебя после того, как закончу учить твоих братьев и сестёр.

«Я» покорно, — чему их тут вообще учат? — обратился драконом и, поклонившись чуть ли не до пола, покинул зал. А провожали «меня» насмешливые, злобные взгляды, которые сложно было назвать детскими.

Было бы у меня хоть какое-то влияние на происходящее — и всё бы пошло совсем по другому. Но, к сожалению, я мог лишь наблюдать за развитием истории, создатели которой явно хотели указать на то, что этого конкретного дракончика не слишком-то любили.

Едва «я» вышел в коридор, как пред глазами замельтешили расплывчатые, но вполне понятные образы. Всё новые и новые наказания и упрёки, вызванные тем, что «я» слишком сильно отличался от других юных драконов. Безуспешные попытки измениться, которым не было видно ни конца, ни края. Всеобщее презрение…

И вот его они осмелились назвать предателем? Того, кого ещё в детстве разве что в собачью будку не поселили…?

Вскоре описывающие общую картину события начали замедляться, и время вернулось к своему нормальному течению. С «моего» рождения прошло, навскидку, чуть больше сорока лет, и это был тот возраст, когда дракон начинал считаться взрослым. Читай — нести ответственность за каждый свой поступок, но и распоряжаться своим временем и силой так, как сам считает нужным.

Стоит ли говорить, что «я» с головой ушёл в исследования?