Долг. Мемуары министра войны

Двадцать третьего декабря 2006 года, через пять дней после моего утверждения на посту министра обороны, Совет Безопасности ООН проголосовал за наложение на Иран экономических санкций, как бы «интернационализировав» тем самым давние действия Соединенных Штатов – американцы вводили санкции против Тегерана при администрации Клинтона и в первые годы администрации Буша. В своей речи 10 января 2007 года, объявляя об изменении стратегии в Ираке и начале «Большой волны», Буш также сказал, что отныне американские войска будут преследовать иранских агентов на территории Ирака, «пособников мятежа»; что важнее, президент сообщил, что отправляет в Персидский залив второй авианосец и приказал развернуть в регионе батареи ПРО с ракетами «Пэтриот». На встрече в Белом доме 21 января Райс передала мне записку: «Иранцы занервничали. Надо ковать железо, пока горячо».

Беда была в том, что занервничали не только иранцы. Некоторые конгрессмены и политические обозреватели публично рассуждали, не готовимся ли мы еще к одной войне, – и опасения возрастали всякий раз, когда администрация извещала о новых «происках» и «пакостях» со стороны иранцев. На пресс-конференции 2 февраля я попытался найти правильный баланс, заявил, что второй авианосец должен усилить наше давление на иранцев в ответ на их действия по обучению террористов и поставки шиитским экстремистам, воюющим против США в Ираке (мы были уверены, что иранцы убили – либо готовили убийц – пяти американских солдат, погибших в Кербеле 20 января), а также показать нашу озабоченность непреклонным стремлением Ирана обзавестись собственным ядерным оружием. Я подчеркнул, что «мы не планируем воевать с Ираном». 15 февраля я сказал: «Уже в который раз вынужден повторить – мы не ищем предлога для войны с Ираном». Но ни мои интервью, ни слова Чейни, произнесенные несколько дней спустя – мол, «все карты по-прежнему на столе» (так и было на самом деле), – не помогли покончить со спекуляциями.

Аятолла Хомейни, верховный духовный лидер Ирана, выступил публично 8 февраля и предупредил, что Иран нанесет ответный удар в случае нападения Соединенных Штатов. Одновременно командующий военно-морскими силами корпуса стражей исламской революции объявил о проведенных испытательных стрельбах: иранцы испытали противокорабельную ракету, «способную поразить большой военный корабль». Пытаясь скрасить последствия этого заявления, я сообщил прессе после встречи министров обороны НАТО в Севилье, что мы наблюдали за испытанием, и «за исключением пуска ракеты, это был обычный день в Персидском заливе».

Примерно в это же время администрация начала публиковать доказательства того, что иранцы поставляют элементы СВУ иракским террористам, убивающим наших солдат. Мы не могли доказать, что к поставкам причастны высокопоставленные иранские чиновники, но лично я полагаю их осведомленность об этом несомненной; я требовал от наших командиров большей агрессивности – выявляйте иранских агентов в Ираке, преследуйте их и убивайте. Напряженность в отношениях с Ираном стала еще ощутимее в марте 2008 года, когда ВМС корпуса стражей исламской революции захватили пятнадцать британских моряков и морских пехотинцев, которых обвинили в незаконном проникновении в иранские территориальные воды. (Я тут же распорядился, чтобы моряки США и морские пехотинцы не патрулировали в Заливе и не высаживались на другие корабли без прикрытия боевых вертолетов или корабля в пределах огневого поражения. Я не собирался рисковать жизнями наших моряков и морпехов, случись им попасть в руки иранцев.) Четыре дня спустя Соединенные Штаты начали военно-морские учения в Персидском заливе, с участием двух авианосцев и десятка других военных кораблей, – впервые с 2003 года сразу два авианосца провели совместную тренировку в Персидском заливе.

Эти действия породили новую волну спекуляций о том, что президент Буш готовится к вторжению в Иран. Журнал «Экономист» предположил, что Буш «не хочет покидать свой пост, оставив иранский вопрос преемнику». В редакционной статье журнал объяснял, почему Буш должен действовать сейчас:

«Прежде всего это очевидное стремление Ирана создать собственное ядерное оружие и страх того, что приближается точка, когда иранскую ядерную программу будет уже невозможно остановить. Во-вторых, это приход к власти Махмуда Ахмадинежада, президента-популиста, который отрицает холокост и открыто призывает к уничтожению Израиля; его апокалиптические выступления убедили многих людей в Израиле и Америке, что в мир пришел новый Гитлер, намеревающийся организовать геноцид. В-третьих, это недавно вошедшее в моду в администрации Буша стремление обвинять Иран во многих проблемах Америки, не только в Ираке, но и по всему Ближнему Востоку… Учитывая чрезмерное желание [Буша] обвинить Иран в блокировании благородных усилий Америки на Ближнем Востоке, президент может поддаться искушению нанести превентивный удар по иранской ядерной программе; это будет достойный способ завершить не самое удачное президентство».