Долг. Мемуары министра войны

Будучи в Ханое, я выступил с речью перед студентами национального университета Вьетнама. Скажу честно, ничего похожего мне раньше испытывать не доводилось. Сама речь была ничем не примечательной: обзор развития американо-вьетнамского военного сотрудничества за минувшие пятнадцать лет, – но вот атмосфера, в которой проходило выступление… Когда я вошел в зал, там гремела музыка в стиле то ли диско, то ли фанк, сверкали и бликовали стробоскопы, а собравшиеся слушатели – в основном молодые офицеры, но хватало и молоденьких студенток, – аплодировали, свистели и, как принято выражаться сегодня, вообще отрывались. Что ж, единственный способ удостоиться такого приема, словно я – заезжая рок-звезда, это, как выяснилось, получить приглашение от диктаторского режима.

Катастрофы

Дважды в течение 2010 года американские военные приходили на помощь населению в чрезвычайных ситуациях. Во вторник, 12 января, в шестнадцать пятьдесят три по местному времени, катастрофическое землетрясение силой семь баллов произошло на Гаити. По окончательным подсчетам, три миллиона человек пострадали и 315 000 погибли. Когда масштабы трагедии стали очевидными, президент Обама распорядился обеспечить скорейшую переброску американских военных подразделений на Гаити для оказания помощи и поддержания порядка. Я нисколько не сомневался, что основным побудительным мотивом президента было стремление не допустить гуманитарной катастрофы, однако я полагал, что еще он хотел продемонстрировать, как быстро способно правительство США мобилизоваться в чрезвычайной ситуации (особенно если сравнивать с реакцией администрации Буша на последствия урагана Катрина), и заработать как можно больше политических очков дома и за рубежом.

Первый запрос из Белого дома на оказание военной помощи пострадавшим на Гаити поступил в министерство обороны утром 13 января; мне сказали, что президент хочет «оперативного и адекватного отклика». Обама попросил передать, что идеальное развертывание не требуется, «просто перебросьте наши части как можно скорее». Также президент подчеркнул необходимость плотного контроля за ситуацией и поручил докладывать ему ежедневно, утром и ближе к вечеру. Два катера береговой охраны США первыми добрались до Гаити 13 января, а вечером того же дня на острове приземлились два борта С-130 ВВС США (из авиакрыла специальных операций), которые доставили медицинское оборудование, припасы и средства связи. В первую спасательную команду из тридцати человек входили саперы и военные строители, планировщики и специалисты связи. По моему распоряжению к Гаити выдвинулось несколько кораблей ВМС, в том числе авианосец «Карл Винсон». Чтобы вновь открыть международный аэропорт в Порт-о-Пренсе, на остров перебросили дополнительный персонал ВВС; я утвердил приказ о «подготовке к развертыванию» бригады 82-й воздушно-десантной дивизии, всего около 3000 солдат. На момент землетрясения на острове находились 66 американских военнослужащих; они сообщили, что порт непригоден для высадки, пресной воды нет, нужна срочная медицинская помощь и специалисты по погребениям, чтобы надлежащим образом захоронить многочисленные жертвы. Мы делали все возможное, чтобы направить корабли, самолеты, оборудование и людей на Гаити как можно быстрее. Я сказал главе Южного командования[115] генералу Дугу Фрейзеру: «Президент присвоил ситуации наивысший приоритет. Составьте список необходимого – мы вам все предоставим. И не стесняйтесь с запросами».

Операция проходила не то чтобы гладко. Когда в Овальном кабинете в тот вечер мы докладывали президенту о наших действиях и планах, Обама, Донилон и другие в один голос повторяли, что все делается слишком медленно. Мы с Малленом попытались объяснить, что на острове царит хаос, дороги перекрыты, управление воздушным движением в международном аэропорту фактически отсутствует, а портовые сооружения в значительной степени разрушены. Наша основная задача на первом этапе заключалась в том, чтобы снова заработал аэропорт; благодаря этому мы сможем перебрасывать на Гаити существенно большие объемы грузов, включая технику и людей. Донилон вел себя агрессивнее прочих, укорял нас в медлительности и громко жаловался на «неспособность армии справиться с кризисом». В конце концов он перегнул палку со своим шоу на глазах президента и других – когда позволил себе вслух усомниться в том, что генерал Фрейзер подходит для руководства операцией. Пожалуй, я редко, будучи в Овальном кабинете, злился сильнее, чем в тот момент, и, как никогда, был близок к тому, чтобы в разгар совещания выскочить вон из помещения, хлопнув дверью. Страшно хотелось закатить истерику и заявить президенту, что ему стоит определиться, кто тут вообще министр обороны. Понадобилась вся сила воли и вся самодисциплина, чтобы не дать выплеснуться эмоциям и усидеть на месте.