Долг Ордену

Это было только наполовину правдой. Намира Судзаку настаивала на казни Ваанеса, но Аэтон Шаан, измученный и получивший ожоги в битве у Черной Базилики, был непреклонен. Ваанеса надлежало вернуть на Освобождение для суда Гвардии Ворона.

– Это меня не удивляет, – ответил Ваанес. – У Империума всегда было туго с воображением, когда дело касалось наказаний. Тебе стоит узнать, какое множество разнообразных способов использует полководец Хаоса для поддержания порядка. Выглядят они не очень-то приятно, но помогают держать подчинённых в узде.

– Этим что, стоит восхищаться?

Ваанес покачал головой. – Ты не слушаешь меня. Ты просто слышишь то, что хочешь услышать, а потому, если ты собираешься убить меня, просто сделай это и прекрати тратить время. Я думал, что смогу поговорить с тобой, потому что ты можешь использовать свой мозг вместо того, чтобы стращать меня близостью палача.

– Тогда скажите мне, куда направляется пятая туннельная машина. – Ваанес ничего не ответил, и Уриэль подошёл к нему.

– Я скажу, но сначала ты должен предложить мне кое-что взамен, – сказал Ваанес.

– Ты предатель, – бросил Уриэль. – С чего ты взял, что я стану с тобой торговаться?

– А почему нет? – сказал Ваанес. – Разве мы не старые товарищи по оружию? Разве мы не пересекли мир проклятых вместе? Разве мы не штурмовали крепость Железных Воинов? Многие ли из ныне живущих могут сказать то же самое?

– Да, всё так, – согласился Уриэль. – И я предложил тебе шанс на искупление после победы над врагом, но ты отказался.

– Искупление? Это не для таких, как я, Уриэль. Я попробовал, но это не сработало.

– И вместо этого ты принял сторону проклятых?

– Думал, что принял, но оказалось, что и там мне нет места.

– О чём ты говоришь?

– Об этом, – сказал Ваанес, повернувшись на стуле, чтобы показать изгиб дельтовидной мышцы. Уриэль наклонился, увидев на коже Ваанеса татуировку чёрного ворона.

– Вот почему я сдался вам.

– Татуировка Ордена, которую ты не имеешь права носить, – сказал Уриэль. – Что с того?

– Тебе не понять, я знаю. Я не уверен, что и сам до конца понимаю.

– И что ты подразумеваешь под «я сдался»? Мы захватили тебя.

– Думаешь, вы способны поймать воина, обученного в Вороньем Шпиле? – Усмехнулся Ваанес. – Я позволил взять себя в плен.

– Говоришь, что веришь мне, а вот я тебе – нет. Зачем тебе это понадобилось?

Ваанес отвернулся и вздохнул.

– Если б я сам знал. Но одно точно: когда я увидел тебя, то понял, что не хочу возвращаться к Железным Воинам.

– Тогда зачем ты так яростно сражался?

Ваанес пожал плечами.

– Я не мог позволить Свежерожденному увидеть, как сдаюсь без боя.

– Свежерожденному?

– То создание, которое они сотворили из твоего генетического материала на Медренгарде.

– У него что, нет имени?

– Кажется, он никогда и не хотел себе имя, – сказал Ванес. – Думаю, давным-давно его как-то звали, но он не хочет вспоминать как. Мы же никогда не называли его иначе, потому что… ну, всем было, в сущности, наплевать.

– Я знаю его имя, – сказал Уриэль. – Я видел, что они сделали с ним. Я чувствовал его страх и боль.

– Всё же, значит, это работало в обе стороны, – заметил Ваанес. – Он тоже узнал многое о тебе. Как, думаешь, Железные Воины всё это время были на шаг впереди вас?

– Он знает мои мысли?

– Что-то вроде того. Он думает, точь-в-точь как ты, независимо от того, насколько усердно Хонсу и Грендель промывают ему мозги своими разговорами о Хаосе. Он не может не считаться с тем, что ты ему дал.

– И что же это?

– Честолюбие, – ответил Ваанес, и по лицу изменника Уриэль понял, что ему можно верить. – Он стремится быть лучше, пойти против уготованной судьбы, но всё его окружение захлёстывает с головой и подавляет любые попытки вынырнуть из этого ужаса. Если бы мне было дело до всего этого, я бы проникся к нему жалостью, но я видел, на что тот способен, и жалость – это последнее, что ему нужно. Он монстр, каким никогда не стремился стать.

– А что насчёт тебя? – спросил Уриэль. – Ты все еще монстр?

– Я не знаю, возможно, – ответил Ваанес, кивая в сторону татуировки на его плече. – Но, может быть, и нет. Я свёл эту татуировку давным-давно. Но теперь она проявилась снова. Скажи мне, что это значит?

– Это ничего не значит, – рявкнул Уриэль, схватив Ваанеса за горло и запрокинув ему голову назад. На долю секунды им овладело дикое желание свернуть шею ренегату. Уриэль мог сделать это, он мог убить сидящего перед ним врага прямо сейчас, но не стал. В убийстве заключённого не было никакой славы и к тому же это было ниже его достоинства.

Он выпустил Ваанеса и отвернулся. – Что ты сам думаешь на этот счёт?

– Не знаю, но её не было до тех пор, пока мы не добрались до Калта. Возможно, это признак того, что я не лишён шанса на искупление. А может просто Коракс решил заявить права на мой труп. Кто знает…

– Искупление – это не то, что предлагают дважды – сказал Уриэль.– Ты сделал свой выбор, и теперь пришло время столкнуться с последствиями. Мы поймали тебя, и теперь придётся ответить за все жизни, которые ты оборвал. На Тарсис Ультра и на Таренте.