Долгая дорога домой

Пробежав больше квартала, он спрятался в каком-то дворе, где было тихо. Пересчитал «выручку» – получилось неплохо, пятьдесят рублей с копейками в злотых, самое главное – была мелочь. Прямо там съел прихваченную булку, давясь и ничем не запивая, только чтобы утолить голод. Деньги рассовал по карманам – в ДПЗ тюремные робы не выдавали, и он был в том, в чем его арестовали. Теперь можно было действовать.

Почему-то при любых беспорядках первыми страдают общественные телефонные кабины – вандалам и анархистам очень нравится их ломать и вырывать трубки. Ему пришлось пройти не один квартал, прежде чем он нашел целую – все это время он присматривался к тому, что происходит на улицах. Количество людей не увеличивалось, а вот оружия на руках становилось больше буквально с каждым часом. В городе продолжали стрелять.

Закрывшись в телефонной будке, он подкормил аппарат монетами и набрал первый номер, сотовый – трубка отозвалась противными гудками. Значит, Елена либо выключила аппарат, либо его потеряла, либо...

Что «либо» – думать не хотелось.

Второй номер – номер кабинета отца. Не отвечает вообще. Номер дежурного штаба округа. Ответа нет.

А вот это уже серьезно. Отца может не быть на месте, но дежурный по штабу военного округа должен быть на месте, даже если небо падает на землю.

Покопавшись в памяти, граф Ежи скормил автомату еще несколько монет и набрал санкт-петербургский номер. Как и любой младший офицер гвардии, он должен был быть готовым к действиям в чрезвычайной ситуации и знал, с кем и как выходить на связь, если ты оказался во враждебном окружении и оторвался от своего полка. Гвардия в государстве была совсем не для того, чтобы на парадах красиво дефилировать.

Гвардия – это гвардия!

Ответили после десятого гудка – так и должно было происходить, это сделано для того, чтобы, если кто-то набрал этот номер случайно, то положил бы трубку.

– Слушаю вас? – раздался нейтральный, возможно, даже принадлежащий роботу-автоответчику голос.

– Личный номер один-два-пять-семь-один-девять-семь-три, проверьте, – сказал граф Ежи, четко проговаривая каждую цифру.

Разговор прервался, в телефонной трубке заиграла знакомая мелодия «Боже, царя храни». Звуки этого величественного и патриотичного гимна для каждого русского и того, кто считал себя русским, были опорой и поддержкой, даже если мир вокруг распадался на куски. Это было напоминанием о том, что держава – существует, и она – защитит. Каждого.

Граф Ежи не задумался даже ни на секунду, делая то, что он делал сейчас. Да, он был поляком, но он не хотел той Польши, которая рождалась в бунте. Тот же пан Юзеф – его что, просто так посадили? По повадкам – сразу понятно, что за зверь и где ему место. Сейчас он на свободе – кому от этого лучше? А то, что выпустили и вооружили уголовников – они что, за Польшу? Бо#льшая часть пойдет грабить, разбойничать, сводить счеты, пользуясь полученным оружием. В Польше воцарится кровавый хаос.

А эти... которые булочника забили ногами – это, что ли, надежа и опора новой Польши? А завтра они еще кого-то ногами забьют? А что будет потом?

Нет... к чертям такую Польшу!

Музыка прервалась, трубка ответила уже не холодным электронным, а явно человеческим голосом.

– Ваше имя и воинское звание?

– Ежи Комаровский, поручик Его Величества лейб-гвардии Польского гусарского полка.

Едва слышно застучали клавиши.

– Принято. Слушаем вас.

– Мне нужен дежурный офицер оперативного управления Генерального штаба. Не помощник, а именно дежурный.

Тем самым граф Ежи подтвердил, что он действительно офицер гвардии и знает, кто в Генеральном штабе имеет право принимать решения.

– Минуту...

Голос снова сменился – теперь это был явно голос старшего офицера, привыкшего командовать.

– Дежурный, полковник Лодейко.

– Господин полковник, я Ежи Комаровский, поручик Его Величества...

– Это мне уже доложили, поручик. Что имеете сообщить? Запись включена.

– Нахожусь в Варшаве, в отпуске. В городе начался вооруженный мятеж, разгромлен дом предварительного заключения, все заключенные выпущены, им роздано оружие. Оружие раздают централизованно, с машин, записывают при этом в Армию Людову, призывают убивать русских и евреев. В городе погромы, перестрелки, население большей частью на улицах, с оружием. Видел сгоревшие полицейские машины, сожженные и разграбленные лавки. Организованного сопротивления не наблюдаю.

Граф Ежи подумал, не забыл ли он чего еще.

– Да... еще... у всех мятежников есть бело-красные повязки, так они опознают друг друга. Это все, что имею сообщить.

– Минутку, ожидайте на линии, поручик.

На сей раз ждать почти не пришлось, к телефону подошел еще один человек.

– Подполковник Кордава, разведка. Откуда вы звоните?

– Из телефонной кабины общего пользования.

– Вы знаете, где находитесь?

– Нет. Не могу сказать точно.

– Хорошо. Теперь вы Стрелец, повторите!

Непостижимо уму. То Стрелок, то...

– Стрелец.

– Верно. Ваша задача – выжить, ни во что не ввязываться, продолжать информировать нас о происходящем. Каждое свое сообщение предваряйте словом Стрелец, тогда мы поймем, от кого оно.