Долгая дорога домой

Катерина, хоть ничего и не понимала, добросовестно перевела сказанное.

– Сэр, позвольте спросить, я нахожусь здесь в статусе военнопленного?

Наследник покачал головой

– Милорд, вы ошибаетесь. Российская империя не объявляла войну Империи Британской, следовательно, и военнопленных здесь быть никак не может. Насколько мне успели доложить, русские солдаты нашли вас в горах Афганистана, и, повинуясь чувству долга и милосердия, заставляющего оказывать посильную помощь попавшим в беду людям, они взяли вас с собой, чтобы доставить на цивилизованную территорию. Они поступили совершенно правильно, и я лично прослежу за тем, чтобы их поступок был отмечен и вознагражден по достоинству. Что же касается вас, сударь, то прошу вас быть моим гостем и проследовать со мной до Санкт-Петербурга. Там вы сможете конфиденциально, через посольство Ее Величества, связаться со своими родными и оговорить, каким именно образом вы отправитесь домой. Я полагаю, что излишнее освещение прессой вашего визита в Российскую империю не нужно ни вам, ни мне.

– Мой самолет сбили в горах, – сказал принц Николас, – а мои сослуживцы, вероятно, погибли.

– Прискорбно, – кивнул головой наследник, – увы, милорд, но мне это хорошо знакомо. Находясь на действительной военной службе, я участвовал в Бейрутской операции и потерял там более половины своих бойцов при обстоятельствах, о которых не стоит говорить. К сожалению – такова война, сэр.

На это ответить британскому принцу было нечего.

– Думаю, мы пришли к соглашению, милорд. Мой самолет вылетает примерно через полчаса, это прямой рейс до Санкт-Петербурга. Хотя... нет, я думаю, мы сделаем короткую остановку в Верном. Да, определенно, сделаем. Это ближайший форпост цивилизации в этих местах. Появляться в таком виде в столице не стоит ни вам, ни... вашей даме. Честь имею.

Отсалютовав, цесаревич пошел к штабному зданию, Катерина и ее спутник молча стояли в тени диспетчерской вышки.

– Кто ты? – спросила Катерина.

Принц долго молчал. Потом все же ответил:

– Тот, кем я не хотел бы быть...

* * *

Трудовая колония для наркоманов под Санкт-Петербургом финансировалась пополам, казной и Православной церковью, и представляла собой нечто среднее между монастырем и тюрьмой. Наркоманом, на самом деле, стать очень просто. Убийственно просто. Ты приходишь на дискотеку, видишь очаровательных дам, но они к тебе по тем или иным причинам не проявляют ни малейшего внимания. Что делать? На этот вопрос тебе подскажет ответ шнырь с потными руками, какие пасутся на каждой дискотеке, стремясь до поры прикинуться ветошью. У него в кармане есть таблетки, самые разные – желтые, голубые, розовые. Таблетка – червонец. Дорого, раньше намного дешевле было, но это раньше, раньше не было так страшно. Раньше за ними сыскная полиция охотилась, а теперь из старших скаутов создали особое подразделение, что-то типа «друзей полиции». В конце концов, хорошие люди нужны не только в армии, хорошее пополнение нужно и полиции, полицейские в последнее время тоже присматривают себе смену среди пацанов, приглашают в полицейские участки, ездят вместе за город поиграть в футбол и пожарить шашлык. Вот подойдешь ты к такому парнишке, твоему сверстнику, предложишь «глотнуть колес» или «раскумариться по полудозе», а он тебя скрутит и дотащит до кутузки или до стоящей неподалеку полицейской машины. Чаше всего они не в одиночку работают, один приманкой, двое-трое прикрывают. Крепкие, не вырвешься. А потом тебе и уголовный судья, и десять лет светят ярким светом. Потому и червонец за «колесо», что занятие это опасное, все, кто в нем, как минимум рубль на рубль должны делать, иначе ищите дураков в другом месте. Теперь поступают по-другому – один предлагает, другой выдает, но и эти... волчата тоже хитрят, могут и следить заранее, налетели, скрутили – тех, кого надо.

Но есть те, которые купят это проклятое «колесо», глотнул – и весь мир твой, а девчонки в особенности. Потом «колеса» уже не хватает, а затем, конечно же, предложат «вмазаться». Или нюхнуть, если уколов боишься и деньги у тебя есть. Сначала и бесплатно предлагают – чтобы человек втянулся, ведь каждый втянувшийся – раб своего дилера. Он все сделает – обманет, украдет, родителей убьет, только чтобы на дозу денег добыть. Так и сгорают люди.

Боролась с этим в основном церковь – Патриархат у христиан, Духовное управление у мусульман. В Казани первым делом – в джуму, пятницу после праздничного намаза выводили во двор перед мечетью, снимали штаны и пороли, как сидорову козу. В других местах на первый раз как попался на употреблении, давали выбор: или в тюрьму, или в реабилитационный центр, курируемый священниками. Там дают шанс покончить со всем этим, но только один. Если не воспользовался, сам виноват, дальше может быть только тюрьма.