Долгая дорога домой

– Вы можете растянуть этот долг на две тысячи лет… Итак, куда мы летим в первую очередь?

– Есть небольшое убежище в Гималаях. Никакой дворцовой роскоши, запросы у нас скромные, зато место надежное. Я должен подготовить отчет для своего начальства на Земле, получить от них добро и отправить документы в офис на Лебеде. Постараюсь быстро.

Лэнгли отправился в лазарет. Современная медицина легко справлялась с ранениями и порезами – скобки, чтобы соединить края раны, инъекция искусственных ферментов, чтобы стимулировать восстановление тканей. Следы самых серьезных операций исчезали всего за несколько часов.

За обедом Лэнгли поделился впечатлениями с Вальти. Корабль во избежание обнаружения, прежде чем вернуться на Землю, описал большой эллипс в космосе.

– Я пребываю в некотором недоумении насчет концепции прогресса, – признался Лэнгли. – Навскидку кажется, что человечество ни капли не продвинулось в моральном развитии. При этом я вижу такой прогресс, как в медицине, и сразу вспоминаю потрясающие инновации в сельском хозяйстве и машиностроении. Не слишком ли я нетерпелив? Может быть, если дать человеку еще несколько тысячелетий, он займется самим собой и сменит образ мыслей с животного на человеческий.

Вальти шумно отхлебнул пива.

– Не разделяю вашего оптимизма, друг мой. Я родился более шестисот лет тому назад, много помотался по пространству и времени, повидал немало исторических событий, и, на мой взгляд, цивилизация – любая цивилизация на любой планете – подчиняется закону смертности. Какими бы умными мы ни стали, мы неспособны задавать взаимосвязь массы и энергии, выращивать что-то из ничего, делать так, чтобы тепло само собой передавалось от более холодного более теплому телу. Есть пределы, установленные законами природы. Человека невозможно сделать бессмертным, даже если биохимия это допускает. Емкость мозга конечна, количество клеток, способных хранить воспоминания, ограничено. К чему тогда пытаться создавать бессмертную цивилизацию, такую, которая охватила бы всю вселенную?

– По-вашему, рост, упадок и крах, войны и страдания неизбежны?

– Либо это, либо то, к чему стремится «Технон», – смерть под маской механистического подобия жизни. Мне кажется, вы заходите не с той стороны. Эти перемены, мучительное восхождение к обрыву – не есть ли они реальная суть жизни? В космосе существует гармония, которая важнее любой планеты, любого вида живых существ. Полагаю, жизнь зародилась, потому что она была нужна вселенной, причем нужны ей именно те характерные особенности жизни, что наносят вред отдельно взятому индивидууму. Нет, я не верю в Отца. Сознания вне органики не существует. И все же неодушевленная вселенная породила жизнь во всем ее многообразии, потому что это – необходимый шаг эволюции на пути от огромного газового облака к конечному, очищенному от шлака вакууму. – Вальти вытер нос и хохотнул. – Прошу прощения. Старики любят всякие небылицы. Однако тот, кто провел всю жизнь в дальних путешествиях, знает о некой силе, которую невозможно объяснить с помощью теоретической физики. Я считаю, что Общество выживет, потому что оно отделено от пространства и времени. Причем только оно одно, хотя век Общества тоже не бесконечен.

Хозяин корабля поднялся.

– Прошу меня извинить. Скоро посадка.

Лэнгли нашел Марин в салоне в средней части судна. Он присел рядом и взял ее за руку.

– Уже недолго осталось. Мне кажется, мы выбрали лучший вариант – вытащили Сариса из такого места, где его способности привели бы к одним разрушениям. Теперь мы встали на свой собственный путь.

– Да. – Девушка на него даже не глянула. Ее лицо побледнело и вытянулось.

– В чем дело? – встревоженно спросил Лэнгли. – Тебе нехорошо?

– Я… не знаю, Эдви. Все такое странное, словно во сне. – Она смотрела перед собой невидящим взглядом. – Не правда ли? Я где-то сплю и сейчас…

– Нет. Что с тобой? Ты можешь описать свои чувства?

Марин покачала головой.

– Как будто кто-то другой проник в мой разум, сидит там и ждет. На меня вдруг нашло какое-то напряжение. Ничего страшного, пройдет.

Лэнгли нахмурился. Его терзала тревога. Что, если она заболела?

Отчего Марин вдруг приобрела для него такую важность? Он что, влюбился? Это легко могло случиться. Девушка была красива, отважна, умна и обладала чувством юмора. Эдвард был не прочь провести с ней остаток жизни.

Пегги, Джим, Боб. Лишь бы не она тоже. Хватит жертв!

Корабль резко тряхнуло, гул двигателей стих. Сарис Хронна просунул в дверь усатую морду.

– Приземляться. Выходить.

Корабль покоился в ярко освещенной пещере, как в колыбели. В склон горы были вмонтированы огромные бетонные ворота. Убежище находилось высоко на крыше мира, где, вероятно, еще уцелели снежные поля и ледники. Холод, ветер, пустота – в таком месте можно было прятаться годами.

– У вас есть система обороны? – поинтересовался Лэнгли, обходя с Вальти вокруг корабля.