Долгая дорога домой

— Ну-ну, мадам Розали, — утешающим тоном сказала няня, — все в порядке. Вещи сложены, Пьер вам найдет фиакр, и поедете на вокзал. — Она кивнула, подтверждая свои слова. — Мадемуазель Корбин — женщина разумная, и вы будете все время рядом, а багажом займется Пьер.

— А как же вы? Как вы тут справитесь без нас?

— Все будет хорошо, — заверила хозяйку Мари-Жанна. — Я же в доме не одна. Там, внизу, Берта и Арлетта; скоро вернется Пьер, и хозяин тоже придет домой вечером. Отлично справимся. Когда доктор пришлет лекарство для Элен, я ее буду регулярно поить, вы не волнуйтесь.

Несколько успокоенная разумными рассуждениями Мари-Жанны, Розали спустилась вниз — найти Пьера и мадемуазель Корбин и приготовить девочек к дороге.

Мари-Жанна просидела с Элен весь день. Берта послала ей обед на подносе и кувшин холодной кипяченой воды для Элен, как велела Розали перед отъездом. Мальчик-посыльный от доктора вскоре принес флакон коричневой микстуры и записку, где было сказано, что ее следует принимать трижды в день. Элен не проснулась толком оф своего беспокойного сна, но Мари-Жанна сумела ее немножко напоить через ватный фитиль, вставленный в угол рта. Дать микстуру доктора Симона было труднее, но когда Элен открыла горячечные глаза и посмотрела, не видя, на Мари-Жанну, та сумела влить ей в рот ложку микстуры, половина которой вылилась обратно.

Доктор вернулся, как обещал, проверил у Элен пульс, отметил, что горячка не спадает, и повторил указания, которые дал в первый визит.

Эмиль пришел домой, когда уже стемнело. Он знал, что Розали и две его дочери уже в пути, но все равно наступившая в доме тишина была для него неожиданной.

Он вошел, открыв дверь своим ключом, поднялся к себе в спальню, переоделся и направился в детскую. Тихонько открыл дверь.

Комната была хорошо нагрета, и, несмотря на теплый весенний день, окна плотно закрыты: нельзя было допустить проникновение инфекции с улицы.

Мари-Жанна сидела у кровати и при свете единственной свечи штопала чулки. Когда открылась дверь, она повернула голову, отложила шитье и жестом показала Эмилю, чтобы в комнату не входил. Подойдя к дверям, она доложила, что сказал доктор Симон.

— Значит, он не думает, что это тиф? — спросил Эмиль с облегчением в голосе.

— Нет, мсье. Он говорит, что сейчас в городе болеют многие. Считает, что в этом виновата осада: люди ослабели от голода.

— Но Элен не была здесь во время осады! — Нахмурившись, Эмиль добавил: — Полагаю, заразу в дом принес эта помойная крыса Жанно.

— Возможно. — Мари-Жанна и сама думала об этом. — Но вы его прогнали почти месяц назад, — напомнила она. — Если бы источником заразы был он, она заболела бы раньше.

— Ну, кто бы ни был источником, сейчас наша задача — как можно быстрее поставить Элен на ноги. Мадам очень озабочена ее доставкой в Сент-Этьен.

— Не беспокойтесь, мсье, — откликнулась Мари-Жанна. — Пока ваша дочь не поправится, я день и ночь буду с ней.

Эмиль кивнул — меньшего от нее он и не ждал.

— Утром я приду посмотреть, как она, а Пьер вернется завтра. — Сказав это, Эмиль спустился вниз, в столовую, к своему одинокому ужину.

День у него прошел относительно спокойно. Свои дела он поправил, и хотя новых заказов пока не было, он дал работу чертежникам, продолжая проекты, начатые еще до того, как разразилась война. Укладываясь в эту ночь спать, Эмиль понял: тот факт, что Розали и две дочери выбрались из Парижа и теперь вне опасности, освободил его от тревоги, которую он сам не сознавал. Элен хотя и больна, но в доме ей ничего не грозит, и ему остается беспокоиться только о себе. А на Монмартр он вернется, когда восстановится порядок.

Чувствуя себя вне опасности в этом, своем мире, Эмиль старался не замечать предпосылок грядущей бури.

Глава девятая

Доктор оказался прав. Не прошло и суток, как горячка у Элен миновала, и она, хотя и чувствовала слабость, попросила у Мари-Жанны разрешения встать.

— Мне уже лучше, Мари-Жанна, правда лучше! — уговаривала девочка. — Терпеть не могу валяться в постели!

— Конечно, тебе лучше, котенок, — успокаивала ее нянька, — но ты сильно болела, и надо действовать постепенно. Скушаешь ложечку-другую этого бульона, который Берта тебе сварила? А потом еще немного поспишь, а уже после, наверное, можно будет встать и пойти в классную комнату посидеть у огня. Согласна?

Элен утвердительно кивнула, но должна была признаться себе, если уж не Мари-Жанне, что ноги, когда она встала, буквально подкашивались от слабости. Однако в классе горел камин, и лежать перед ним на старой софе было куда лучше, чем сидеть взаперти в спальне. Хотя стояла вторая половина марта и погода была хорошей, Мари-Жанна не собиралась рисковать здоровьем своей подопечной. Она требовала, чтобы Элен оставалась у огня, чтобы у ее ног лежали горячие кирпичи, а плечи и спина были завернуты в одеяло, и так еще день, после чего девочке было разрешено выйти на полчаса в сад порадоваться теплому весеннему солнышку.

Каждый вечер Эмиль приходил навестить дочь, хотя, опасаясь инфекции, оставался возле двери. Тем не менее на третий день ее болезни он сказал: