Долгая дорога домой

— А ну-ка говори, кто тут еще может быть? Какие сюрпризы нас ждут?

— Не знаю, — пробормотал Жанно, пытаясь отодвинуться подальше. — Честно, не знаю!

— Ну, надо выяснить, да? — буркнул тот, что с пистолетом, видимо главарь. — Жюль, ты тут, внизу, пошарь. А ты, Огюст, подержи мальчишку. — Он посмотрел вверх, где стояла, упершись руками в бока, Мари-Жанна, и похотливо ухмыльнулся: — Я пока верхний этаж проверю.

Двое других скрылись — Жюль в кухне, Огюст, все еще держа Жанно за шкирку, потащил его в столовую. Главарь поставил ногу на нижнюю ступеньку и посмотрел на Мари-Жанну.

— Там еще кто-нибудь есть? — спросил он.

— Вам сюда нельзя! — ответила Мари-Жанна, сжимая руки в кулаки, чтобы унять дрожь.

— Вот как? Почему бы это? — Он поднялся еще на две ступеньки.

— Здесь только я и ребенок… девочка. Она больна. — Вспомнив, как это подействовало на людей вроде этих, когда семья возвращалась в Париж, она добавила: — У нее горячка, она заразна!

Налетчик остановился, но тут же рассмеялся.

— Молодец, старуха! — гаркнул он. — Но меня это устраивает. Красивая и молодая — ну совсем как я. — И он сделал еще два шага вверх.

— Элен, бегите!

На этот раз тревога в голосе няньки дошла до Элен. Девочка очнулась от оцепенения, побежала по коридору в свою комнату и захлопнула дверь.

— Сюда нельзя! — гневно повторила Мари-Жанна. — Мы позовем полицию!

— Вряд ли она тебя услышит, — осклабился пришелец. — Дай услышит — не придет.

Мари-Жанна знала, что это правда, знала, что ей этого человека не остановить, но все равно огляделась в поисках оружия. На площадке лестницы стоял декоративный стул, и нянька, схватив его за спинку, ткнула гнутыми ножками в наступающего громилу. Тот только расхохотался.

— С дороги, старая дура! Тебе меня не остановить, лучше и не пытайся.

Он почти дошел до верхней ступеньки, но все еще был чуть ниже Мари-Жанны. Она в последнем отчаянном усилии размахнулась стулом и обрушила его вниз, на голову мужику. Изящный предмет мебели не был рассчитан на такое применение, он рассыпался по плечам громилы. Тот пошатнулся, но удержал равновесие и, взревев от злости, поднял пистолет и спустил курок.

Мари-Жанна осела на пол. По ее груди расплескалась кровь, в глазах вспыхнула боль — и тут же они погасли. Громила пнул тело ногой, отодвигая с дороги. Снизу его окликнули. Огюст, услышав выстрел, вернулся в прихожую, все еще железной хваткой держа Жанно.

— Гастон, что у тебя там?

— Ничего такого, с чем бы я не справился, — ответил Гастон. — Жди внизу и за дверью следи, мало ли кто войдет.

Гастон понимал, что выстрел могли услышать с улицы, и не хотел, чтобы какой-нибудь любопытный сосед сунул в дом нос. Сначала нужно заполучить ценности, целый воз, которые пообещал Жанно.

«Ладно, — подумал Гастон, засовывая пистолет за пояс и направляясь по коридору искать девчонку, — одна „ценность" уже есть! Отличная будет заложница. Это ж какой выкуп отдаст богатая семейка, чтобы получить ее обратно… чуть помятую, не без того, но живую — если предложат достаточно!»

На площадку выходило множество дверей, почти все открытые, и Гастон, проходя, заглядывал в них, однако, когда девчонка убегала, слышно было, как дверь хлопнула, и потому Гастон, не теряя времени, направился в дальний конец коридора к двум закрытым дверям.

Он открыл первую и вошел. Это была явно мужская спальня, но тут много где можно было спрятаться, и Гастон стал распахивать дверцы шкафов, выдвигать ящики, заглянул за шторы, под кровать… На колосниках печи лежали угли, остывшие и не разворошенные. Никакого ребенка тут не наблюдалось, и Гастон перешел к следующей закрытой двери. Он ее открыл и оказался в другой спальне, где отчетливо видна была деятельность женской руки. Аккуратно убранная постель, туалетный столик под окном, гардероб, высокий комод… В печи чисто, ее явно уже несколько дней не топили. Кто бы здесь ни жил, в последнюю ночь он здесь не спал. Быстрый обыск женской спальни результатов не дал, но выявил еще одну дверь, спрятанную за ширмой. Гастон толкнул ширму, и та упала. Он взялся за дверную ручку, распахнул дверь. За ней оказалась комнатка со стульчаком и умывальником. За этим стульчаком и обнаружилась бледная и дрожащая от страха Элен.

Она вскрикнула, когда Гастон схватил ее и вытащил из укрытия. Крепко держа за руки, он повел ее в спальню.

— Так, детка, — сказал он. — Сейчас ты идешь со мной, и чтоб без шума. Ясно?

Поглядев в его злобное лицо, Элен испугалась еще сильнее. Слезы потекли по ее щекам; всхлипывая, она стала звать маму.

— Прекрати выть! — грубо встряхнув, гаркнул Гастон. — А то будет еще хуже!

Элен понимала, что надо вести себя тихо и идти с этим ужасным человеком, поэтому подавила всхлипывания, пока он вытаскивал ее на лестницу. Тут, вдруг вспомнив, как на Елисейских Полях ей удалось удрать от схватившего ее человека, она нагнулась и впилась зубами в держащую ее руку. Гастон, вскрикнув от боли, на миг отдернул руку — Элен этого хватило. Она бросилась бежать — и резко остановилась, увидев Мари-Жанну, которая лежала, будто тряпичная кукла, уставясь невидящими глазами в потолок.