Долгая дорога домой

Отец Тома откланялся и ушел к себе. Ответ отца Ленуара его раздосадовал. Естественно, ему нравилось, что мадам Соз так хорошо им служит: еда всегда вкусна и подается вовремя, одежда чистая, починенная и отглаженная, чистота в доме безукоризненная, и все это без напоминаний с его стороны. Но его возмущало, что отец Ленуар часто советуется с ней по вопросам приходской жизни, что, как считал молодой священник, совершенно не ее дело. Отец Тома, недавно рукоположенный, воспринимал сам себя очень всерьез. Быть священником — это огромная ответственность, и когда у него появится собственный приход, его домоправительница будет знать свое место и строго его придерживаться.

Услышав шаги мадам Соз на лестнице, он поспешно отложил требник, но когда вышел в прихожую, она уже вошла в кабинет отца Ленуара, и дверь за ней закрылась.

— Ну, Агата, — начал священник, показав ей рукой на стул, — что там за история с девочкой, упавшей в обморок в церкви? — Агата Соз уже двадцать с лишним лет служила у него домоправительницей, но по имени он называл ее только с глазу на глаз. В присутствии отца Тома или кого-либо из прихожан он всегда уважительно обращался к ней «мадам Соз». — Тома очень переживает, что вы привели в дом беспризорницу.

— Отец мой, — ответила Агата, которая всегда обращалась к нему официально, — девочка в ужасном состоянии. Она изголодалась, с чем мы справились сразу же, и была очень грязна, что, я думаю, не является ее обычным состоянием. Ее одежда — не одежда нищенки. Но главное и самое важное — ее зверски избили. Все тело у нее покрыто синяками, и она кого-то или чего-то очень боится. Когда в церкви к ней подошел отец Тома, она закричала и потеряла сознание.

Отец Ленуар, хорошо знавший своего помощника, слегка улыбнулся, но ограничился предположением:

— Вероятно, он перепугал ее тем, что неожиданно вышел из темноты.

— Может быть, — пожала плечами Агата, — но я все-таки думаю, что ее избил какой-то мужчина и теперь она до смерти боится всех мужчин, которые оказываются рядом. — Посмотрев на священника серьезными глазами, Агата добавила: — Вы пришли бы в такой же ужас, как я, если бы увидели синяки на теле этого ребенка.

— Но она уличная беспризорница… — задумчиво проговорил отец Ленуар.

— Я не верю, что это действительно так, — перебила его Агата. — Не знаю, кто она и почему оказалась в таком состоянии, но уверена, что дело тут гораздо серьезнее, чем просто голодный обморок нищенки.

— Я прислушиваюсь к вашему мнению, Агата, — кивнул священник. — Где она сейчас?

— Наверху, в бывшей комнате Клодины. Надеюсь, спит.

— Хорошо, пусть спит. А мы дождемся утра, когда с ней можно будет поговорить. Она назвала вам свое имя?

— Да. Сказала, что ее зовут Элен.

— Элен, а дальше?

— Пока что просто Элен, — ответила Агата. — Фамилию она не назвала, а я не спросила. Не все сразу. Она до смерти напугана.

— А возраст? — Отец Ленуар знал, что детской проституции в городе хватает, и подумал, не этим ли промышляет эта Элен.

— Примерно лет десять-одиннадцать, мне кажется. Не развитая физически, — добавила она, будто прочитав его мысли и точно зная, что такое замечание никогда не сделала бы при юном отце Тома.

— Понятно, — кивнул священник, все же думая, не продали ли родители девочку в проститутки. — Утром послушаем, что она скажет.

От беспокойного сна Элен пробудилась рано. Штор на окнах не было, и бледный рассвет проник в комнату намного раньше, чем дом стал просыпаться. Девочка лежала в кровати, слушая его тишину.

Постепенно снаружи усиливались звуки нарождающегося дня, и Элен подошла к окну посмотреть. Оказалось, что она находится на третьем этаже дома, откуда открывался прекрасный вид и на площадь, и на ведущую к ней улицу. Простучала по пути на рынок телега, груженная бочками; мальчишка-посыльный пробежал с мешком на спине; перешла через площадь высокая женщина, прижав к бедру корзину…

В окружающих площадь домах обитал народ процветающий и зажиточный. К входным дверям вели лестницы с перилами, висели полированные медные дверные молотки, занавески на окнах отражали утренний свет. Все это сильно напомнило Элен авеню Сент-Анн. И там, и там дома были ухоженные, люди, которые шли сейчас по улице, были точно такими же, как ее соседи, каждое утро проходящие по своим делам мимо ее окна. На сердце у Элен слегка потеплело. Может быть, ее дом находится где-нибудь поблизости? Может, добрая женщина, которая вчера ее приветила, покажет дорогу на авеню Сент-Анн, к маме и папе. Мари-Жанну сознание вспоминать отказывалось.

Элен вернулась в кровать и, закутавшись в одеяло, стала ждать, когда за ней придут. Она не решалась спуститься вниз сама, боясь, что встретит того человека из церкви. Ей ужасно хотелось только одного: вернуться домой.

Когда оба священника возвратились после утренней мессы и завтракали в столовой, Агата Соз поднялась на второй этаж и, тихонько открыв дверь, зашла в комнату к девочке. Она увидела, что Элен, одевшись в найденные для нее вещи, сгорбившись сидит на кровати.