Долгая дорога к дому

Когда пронзительные вопли возвестили о том, что сурами штурмуют городскую окраину, Элари уже вновь был на улице. Всё прошло гораздо лучше, чем он смел надеяться. Она оказалась дочерью офицера, и, что самое забавное, не потребовала с него платы за гостеприимство. Несколько часов они просто болтали о всяких пустяках — большей частью, о той, довоенной жизни. Оба были рады выговориться, хотя Элари и не стал говорить всё о своих приключениях. Они сидели в пыльной щелястой комнатке, взявшись за руки, то и дело косясь на запертую дверь — её семья не одобрила бы незваного гостя. Утром юноша был обнаружен и с позором изгнан, но эту ночь он, впервые за несколько дней, провёл в настоящей постели и сытый — действительно сытый, до отвала. Сам он не решался просить ни о чем, но его голодные глаза не ускользнули от её внимания. Она принесла ему целый поднос с едой, но Элари прежде всего схватился за кувшин. Вода оказалась затхлой и совсем невкусной — но её было много. Зато еда была выше всяких похвал — мясные консервы из довоенных запасов.

Элари ел медленно, стараясь не показать, насколько он голоден. Всё это время она молча смотрела на него. Потом они снова говорили. Потом, когда пришла ночь, легли спать. Они лежали вместе, обнажённые, нельзя сказать, чтобы совсем невинно. Но не больше. Юноша не поверил бы, что такое возможно, но был рад, что всё так получилось, как бы само собой. Она была гораздо мудрее его и понимала, что ему нужен лишь покой. Элари не стал отпираться и она гладила его худую спину, пока он не уснул. Ему было очень уютно. Он пожалел, что не решился на это раньше — и лишь потом, уже на улице, понял, чем за это придется платить. Он уже любил её и расставание было мучительно. Хотя его вышвырнули силой, он понимал, что сам бросил её, побоялся силы своей привязанности. Она не дала бы ему ничего, кроме возможности умереть за любимую, — а он так хотел жить!

Его размышления прервал рёв толпы. Юношу подхватило и понесло как пушинку, уже совершенно независимо от его воли. В толпе возникали вихри, противотоки и Элари никак не мог понять, куда же все так рвутся. Все оглушительно вопили, раздавалась плотная стрельба — почему-то в центре города, где никак не могло быть сурами. За поднявшейся пылью ничего не было видно дальше десяти шагов. Его окружали перекошенные страхом лица, он напрягал все силы, стараясь не упасть — падение означало смерть, иногда он чувствовал, что ступает по мягким, ещё живым телам, но сильные локти и крепкие рёбра давали ему преимущество — по крайней мере, он мог свободно дышать. Вдруг он буквально нос к носу столкнулся с Атхеем Суру — на миг они застыли, оторопело глядя друг на друга.

— Ты? — Суру приоткрыл рот, его глаза стали совершенно бессмысленными от удивления.

Толпа начала растаскивать их. Элари машинально протянул руку и схватил Суру за шиворот, чтобы вновь не потерять. Он вдруг подумал, сколь мала вероятность такой встречи… и заодно всех других счастливых случайностей, спасших ему жизнь — тут невольно поверишь в Бога. Суру испугался, он не понял, что юноша до смерти рад видеть друга — пусть ненавистного, но всё же друга — единственное знакомое лицо среди этой обезумевшей толпы. Он попытался разжать пальцы Элари, но тот вцепился в него намертво.

— Нет времени! — крикнул он. — Я знаю, я виновен, но я хочу помочь тебе!

— Дурак! — Элари вцепился в него второй рукой и потащил к стене, где было относительно спокойно. — Давай уберемся отсюда, а потом будем выяснять отношения!

Суру словно очнулся. Его взгляд стал по-прежнему острым.

— Тогда у нас есть шанс. "Ариламия" не уйдет, пока есть надежда, что выплывет хоть кто-то из наших. Тебя они не подберут, но вместе со мной — возьмут. Главное — добраться до моря. Даже если утонем, сурами хотя бы не достанутся наши окорока.

— Идет, — Элари отпустил его. — Что в городе? Почему стреляют? Сурами уже здесь?

— Нет. Наш гарнизон. Они попытались добыть оружие и просто стоптали всех — у них не было ни единого шанса.

— Люди? — с ужасом спросил юноша, одновременно прислушиваясь. Стрельба в центре распалась на отдельные выстрелы и вдруг совсем стихла.

— А кто ещё? Меня там не было, — добавил Суру почти с сожалением.

Элари ощутил, как на глаза вновь навернулись злые слёзы. В этот миг он стыдился своей принадлежности к человеческому роду.

— Эмоции потом! Если будем живы! — крикнул Суру и юноша вдруг крепко обнял его.

Ему не нужно было больше объяснять, что такое настоящая дружба.

9.