Долгая дорога в дюнах-II

— Ух, и дал бы я тебе! Примеряльщик! — в сердцах пригрозил Лапин. — Почему не предупредил?

— Не волнуйтесь, Николай Сергеевич, — Костя Завалишин заговорщицки перегнулся через подлокотник кресла. — Все будет, как у лилипутов, тютелька в тютельку.

Лапин повернулся и вышел, не сказав больше ни слова.

— Все нормально, поехали, — скомандовал Эдгар.

Теперь машина быстро набирала высоту, за нею, рассекая воздух, понесся купол.

Дюваль и Варнье прилипли к иллюминаторам салона, наблюдая путешествие стального гиганта, как страшный сон. Лапин же нарочно уселся подальше от окна. Сложив на груди руки, он всем своим видом показывал полное равнодушие к происходящему. Впрочем, с каждой минутой становилось труднее различать, что же на самом деле происходит, потому что густой туман все плотнее окутывал башню. И скоро из вертолета был виден только мрачный стальной тарантул, неотступно, как тень, следовавший за машиной.

— Приготовились. Пошли на снижение, — спокойно скомандовал Банга, словно под ними была ровная площадка, а не бледное молоко низкой облачности.

— Корректируйте там, внизу! — прохрипел в микрофон Габелия. — Нам отсюда ни черта не видно.

И вдруг, будто мало тумана, купол начал раскачиваться то ли от порывов ветра, то ли попав в резонанс частоты собственных колебаний. Вслед за ним закачало машину. Сильнее, сильнее. Бледное лицо Габелии из-за черных как смоль усов теперь казалось зеленым. Эдгар не отрывал взгляда от взбесившихся стрелок приборов.

— Все, гробанемся, — мертвящий шепот Кости расслышали все.

— Заткнись, кликуша! — спокойно отрезал Сергей Руза.

Второй пилот действовал уверенно и профессионально.

Каким-то чудом ему удалось погасить колебания. Машина с куполом снова неподвижно застыла над тем местом, куда его предстояло опустить.

Стоявшие на земле люди увидели, как совершилось невероятное, невообразимое, что так легкомысленно Зингрубер нарек «русским цирком». Многотонный купол, плавно опущенный с небес, немного поклевал около центра башни и с какой-то флегматичностью улегся точно на предназначенное ему место. Фотокамера Марты успела зафиксировать положение купола за несколько секунд до касания башни.

Напряженная тишина на площадке для зрителей взорвалась бурей аплодисментов, хотя летчики, конечно, не могли их услышать. На несколько мгновений прекратилось даже щелканье репортерских фотоаппаратов. Это был триумф, настоящий, не рекламный триумф необыкновенной машины Минка. Триумф мастерства и таланта советских летчиков в пасмурном небе Парижа на глазах у всего мира.

— Ну, ребята! Ну, черти полосатые! — в кабину экипажа ворвался взволнованный Лапин. Глубоко посаженные глаза его в густой сети веселых морщинок блестели, как у юноши.

— Париж этого не забудет! — патетически воскликнул Габелия. Он мужественно принял на себя объятия руководителя полетов, чтобы тот случаем не задушил Бангу до посадки.

— Наш орел на этой машине может господину Дювалю пенсне на нос посадить! — Костя радостно похлопал по плечу Эдгара.

— На кой черт нам его пенсне. Пусть только попробует теперь нас мимо кабака провести, — на удивление пространной речью разразился молчун Сергей Руза. — Мы эту железную фигню завтра же отсюда скинем. И скажем, что так и было.

Как раз в этот момент в проеме кабины появился сам Дюваль, по счастью, ничего не понимавший по-русски. Сдержанная сердечная улыбка на его физиономии грозила вот-вот растянуться до ушей.

— Поздравляю вас, господа. Грандиозно! Купол, установленный вами, — это корона, только что возложенная на ваши головы!

«Мозговой трест» собрался в знакомых уже нам апартаментах Блейфила. Все трое сидели в дальнем уютном углу, возле камина. Столик был сервирован коктейлями и легкой снедью.

— Мне кажется, господин Лосберг, предложение Фреда не лишено остроумия, — проговорил хозяин кабинета, добавляя в виски содовой и пробуя, что получилось. — На вашем месте я бы задумался.

— Мне вообще есть над чем задуматься — положение дел меняется на глазах, — ворчливо заменил Лосберг.

— Тем не менее тебе придется признать, что я на все сто прав! — Зингрубер явно позволил себе несколько расслабиться. — Верный выигрыш, притом малой кровью, а точнее, совсем без крови. Достаточно пустить молодцов из КГБ по следу родства этого Банги с тобой — и дело, считай, в шляпе. Они мигом снимут его с полетов и займутся им по всей форме.

— Да-да, — оживленно подхватил Блейфил, — русские с их патологической шпиономанией скорее провалят свою технику на авиасалоне, чем упустят из внимания такой штришок в его биографии. — Он встал и с высоты своего огромного роста по-детски непосредственно и изумленно развел руками. — Это же перст провидения! Их пилот — и вы, глава конкурирующей фирмы! Для КГБ это готовое дело о диверсии и шпионаже. Секретное КБ, новая техника… Ох, не завидую я этому парню.

— Главное, побольше шума в прессе, — увлеченно подхватил Манфред, — эффектные фотографии, броские заголовки! Они наверняка заглотят такую наживку!

— Пресса — это кто? Марта? — сухо уточнил Лосберг.

Зингрубер сделал вид, что не заметил неприязненного тона партнера.