Долгая дорога в Никуда

Я решил поинтересоваться у него, что здесь случилось, и почему сломали дом, но едва протиснулся в дыру между досок забора, как псина бросилась ко мне, немного постояв в раздумии. Она бежала молча, наклонив голову немного в сторону и к земле и пристально следя за мной глазами. Такие собаки не лают попусту и не любят шутить. В моей голове уже закрутилась мысль, что пора спасаться, лезть на забор, чтобы не оказаться покусанным, как вдруг собака остановилась, окрикнутая хозяином, и повернула к нему свою морду.

«Учёная!» – отлегло у меня на душе.

Человек направился ко мне.

– Тебе чего треба? – спросил он, подойдя.

– Да я хотел узнать, почему этот дом ломают, – ответил я, вглядываясь в лицо говорящего.

Моросящий дождь, уже было передумавший идти, вдруг начался снова, показывая свой норов.

Мужчина посмотрел на хмурое небо, щуря глаза, а потом снова спросил:

– А зачем тебе?

Собака подошла к нам и принялась меня обнюхивать.

– Знакомый у меня тут работал, да и вообще…

– Дед что ли?

– Ага, дед.

Дождь усилился, и мужик предложил:

– Пойдём в будку. Или ты спешишь?..

– Да нет, вообще-то.

– Ну, пойдём.., пойдём тогда. Компанию мне составишь, чаю попьём.

Я направился за ним следом, сопровождаемый сзади дворнягой.

Дождь накрапывал всё сильнее, и я невесело представил, как люди, вышедшие в субботний вечер в город: зайти в парк, посидеть в сквере, покатать детей на аттракционах и каруселях, – теперь вынуждены возвращаться домой, гонимые непогодой, испортившей им, быть может, один из последних тёплых погожих выходных дней осени.

Мы зашли в вагончик.

Мужик щёлкнул выключателем. Зажглась висящая на проводе, без плафона, лампочка, отчего за окошком, на улице, сразу потемнело.

Посреди будки стоял расхлябанный, замызганный, грубо и неказисто справленный стол с такими же неуклюжими, неотёсанными табуретами вокруг.

В углу была ободранная железная кушетка с брошенным сверху засаленным матрацем, на котором лежала ватная, чёрная подушка да пыльное синее, казённое одеяло. Рядом с кушеткой, накренившись на бок, достаивал свой безрадостный век дешёвенький, крашеный половой краской шкафчик, за прикрытыми дверцами которого висела какая-то одежонка. В другом конце будки стояла электрическая печка и тумба.

На печке булькал и парил алюминиевый, с помятыми боками, чайник.

Мужик снял его, достал из тумбы два стакана, алюминиевую миску с кусками чёрного хлеба и нарезанными ломтями сала и поставил всё это на стол, потом хитро прищурившись, достал следом полбутылки белёсо-мутного, с сизым, табачного дыма, отливом, самогона и несколько зубков чеснока.

Мы сели друг против друга за стол. Собака с ожиданием в голодных глазах присела рядом с хозяином.

Мужик ловко почистил чеснок, разлил по стаканам самогон, потом, глянув на пса, с весёлой злостью ругнулся, вытряхнул из миски на стол сало и хлеб и, плеснув немного из бутылки и туда, подвинул её к краю стола.

Собака ловко вспрыгнула, передними лапами опершись о край стола, и стала жадно лакать.

– Ну, давай! – подняв гранёный стакан, произнёс мужик. – Хай живэ!..

Что «живэ» – я так и не понял.

Мы глухо чокнулись, и он ловко опрокинул в распахнутый рот свои «сто» грамм, а потом, поморщившись и выдохнув в кулак, зажевал большой кусок сала с хлебом и откусил чеснока.

Я тоже выпил, но это получилось не так ловко, как у него.

Самогонка была крепкой, и я чуть не поперхнулся, закашлял, задыхаясь.

– Что ты? – удивился мужик.

– Да так, не пошло что-то, – оправдался я, чувствуя, что не хватает воздуха.

– А-а-а, это бывает… Надо выдыхать перед тем, как пьёшь, и глотать быстрее, махом.

– Да самогон крепкий. Верных девяносто есть. Горло само собой закрылось.

– Ну, девяносто – не девяносто, а семьдесят пять есть!.. Ну, ладно, ты чего хотел-то? – спросил мужик, разливая по стаканам кипяток и сыпя туда же заварку прямо из надорванной пачки.

– Узнать зачем этот дом сломали – вот чего!..

– Ну, это у городских властей справляйся. Я тут всего лишь сторож. Знаю только, что строить здесь что-то собираются. А деда твоего, что сторожем был, – видал. Токмо, кажется, помер он никак.

– Как помер?! – удивился я.

– Как?!.. Обыкновенно… Взял и помер! Как старые люди мрут…

– И давно это случилось?

– Да его с конца августа не видать… Мне ещё кто-то говорил, что он помер… А тебе чего от него надо было-то? Может быть, я бы смог тебе помочь?..

– Да, нет, спасибо. Я его внучку ищу. Она переехала куда-то…

– А-а, ну, здесь я тебе не помощник…

– А внутри дома этого архив какой-то был … или библиотека. Куда дели?..

– Да не было там ничего.

– Как не было, ведь старик что-то же там охранял?

– А у нас многие пустоту охраняют.

Сторож замолчал и стал по чуть-чуть отхлёбывать заварившийся уже до последней густоты чай вприкуску всё с тем же салом и чёрным хлебом.

– А ты откуда вообще-то? Раньше не мог прийти, что ли? – наконец снова заговорил он со мной.

– Да я не местный. Я здесь учился когда-то. А теперь вот проездом, хотел старых знакомых проведать – и никого найти не могу.

– Так тебе что и переночевать негде? – участливо поинтересовался мужик.