Долгая история (СИ)

вв., когда были изобретены спички. Простейшее огниво состоит из кресала и кремня. Сноп высекаемых искр, получаемый от удара кремня о кресало, воспламеняет трут (любой легко загорающийся материал) и вспыхивает пламя.

====== Холодный город на Неве ======

Все рвутся в Питер, словно дикари.

Вам что, своих дождей и камня не хватает?

Те, кто живут здесь, вымирают изнутри,

Других же это просто вдохновляет.

(с) Святослава Булавская

Вторник и среда минули без особых происшествий. Юное поколение трудновоспитуемых волшебников, как это всегда бывает, поартачившись для порядка в первый день, быстро втянулось в школьные будни, так что спустя пару-тройку дней с начала семестра всем уже стало казаться, что двух недель новогодних каникул, как и последовавших сразу за ними недель карантина, не было и в помине. Занятия посещались, домашние задания задавались, драконбольные тренировки, как и обещал Соловей, проводились теперь ежедневно, а завтраки, обеды и ужины шли своим обычным чередом. Преподаватели тем временем искали пути выхода из — и, собственно, само происхождение — ситуации с пропавшей половиной нежити, однако учеников этот процесс затрагивал мало. Откровенно говоря, одна половина замка была просто счастлива отсутствием хмырей, вечно исподтишка кусающих всех за ноги на лестницах, вторая была приятно взволнована наконец-то случившимся за время их учёбы «чем-то интересненьким», а третья, более всего доведённая невыносимым тибидохским завучем, злорадно радовалась душевным терзаниям Поклёпа Поклёпыча в связи с исчезновением любимой супруги. До серьёзности происходящего никому и дела не было — не конец света, ну и ладно. Те же трое, кому дело ещё ой как было, временно вынуждены были бездействовать, согласовывая свои планы по исправлению школьных бед со школьным же расписанием.

Всё же, в четверг после обеда дело наконец тронулось с мёртвой точки.

Софья, забившись в нишу напротив окна и усевшись на расписную крышку большого сундука, разговаривала по зудильнику с мамой. Блюдце с голубой каёмкой честно и качественно отражало кусочек гостиной и саму Таню.

Таня, видимо, пристроив зудильник на груду диванных подушек, боком сидела на диване. Опершись локтем о край старомодной ситцевой спинки и подсунув под щеку кулак, она с честным интересом слушала дочь. На середине периодически прерываемого Софьиными смешками рассказа о том, как Клопп, видимо, отчаявшись в собственных методах, решился взять урок современного пикапа у Вадима (хуже которого этим высоким искусством, пожалуй, владел только Пельменник) и, разочаровавшись, влепил тому сразу две двойки за пару, в гостиную зашёл Глеб. Выяснив, чем занята жена, он уселся на диван у неё за спиной и принялся вникать в содержание разговора. По выражению его лица, однако, сложно было сказать, что ему так уж интересны были любовные невзгоды бывшего малютки Клоппика — скорее, он просто хотел пообщаться с дочерью, и совершенно не важно при этом было, о чём. Он тоже скучал.

Таня тем временем воспользовалась присутствием мужа в корыстных целях и, отлепившись от диванной спинки, использовала Глеба как кресло, откинувшись спиной на его грудь и сместившись так, чтоб ему через её плечо было видно зудильник.

— Кстати, как у Сашки с Лёшкой дела? — вдруг вспомнила Таня.

— Никак. Она его кинула вчера, — отмахнулась Софья.

Глеб за Таниным плечом, торжествующе ухмыльнувшись, бросил ей на ухо что-то, подозрительно похожее на: «Я выиграл!» Таня сочувственно поморщилась.

— Жалко. Этот мне нравился!

— А мне нет! — тут же возразил Бейбарсов.

Софья хихикнула. Уж больно отец только что напомнил ей брата.

— А тебе что, когда-нибудь кто-нибудь из её парней нравился? — закатила глаза Таня.

— Нет, — невозмутимо подтвердил Глеб. — Потому что ей вообще рано с кем-либо встречаться в шестнадцать лет. Она же форменный ребёнок.

Таня нарочито громко откашлялась и с вежливым интересом полуобернулась к мужу.

— Родной, а сколько — ну так, чисто по твоей версии — мне было лет…

— Вот именно, — дёрнув плечом и перебив её, отрезал Бейбарсов. — Как раз основываясь на твоём психологическом портрете…

— О-хо-хо, заявочка!..

Софья отвлеклась. Где-то за углом хлопнула дверь класса, и мимо её ниши по коридору потянулись пятикурсники — по большей части, легко травмированные и недовольно гомонящие. Среди прочих в дальнем конце мелькнули тёмные макушки близнецов, и через минуту Юра с Сашкой, перейдя широкий коридор поперёк движения основной массы и расставшись с Мартой, отыскали сестру. На лбу у Юры краснел отпечаток чего-то круглого, явно собирающийся позже трансформироваться в синяк. У Сашки была замотана платком ладонь.

— Кто вас так? — подняла брови Софья.

— Панночка! — отозвались близнецы хором, но с совершенно разными эмоциональными оттенками. Юра говорил с раздражением, Сашка — с восхищением.

— Что случилось? — тут же отреагировала на том конце зудильника Таня.

Софья развернула блюдце так, чтоб родителям стало видно близнецов.

— Привет, — Юра помахал ладонью.