Долгая ночь

– Может, так будет лучше, Вера, – сказала я, но послушалась ее и поела, сколько могла. Прибыли люди, нанятые помочь принимать гостей, украсить танцевальный зал и сделать другие приготовления к торжеству. Вскоре начали подъезжать папины и мамины родственники. Некоторым пришлось проделать более сотни миль. Появились музыканты и, когда инструменты были настроены, зазвучала музыка. И вот вокруг поместья завитал дух праздника. По коридорам распространились ароматы изысканного угощения, и этот старый мрачный дом ожил, заполнился светом и восторженной болтовней. Несмотря на свое настроение, я не могла не радоваться переменам.

Шарлотта и Лютер были просто в восторге от прибывших гостей и слуг. Некоторые из наших родственников никогда не видели Шарлотту раньше и теперь нянчились с ней. Вскоре Вера принесла Шарлотту ко мне в комнату повидаться. Она сшила ей восхитительное маленькое платье, в котором Шарлотта выглядела прелестно. Ей очень хотелось спуститься вниз и присоединиться к Лютеру, чтобы ничего не пропустить.

– Ну? хоть дети счастливы, – пробормотала я. Мой взгляд упал на часы. С каждой секундой стрелки все приближались к тому часу, когда мне придется выйти из своей комнаты и спуститься по ступенькам под крики: «Невеста идет!» Но мне будет казаться, что я спускаюсь на казнь.

Вера сжала мою руку и улыбнулась.

– Ты так прекрасно выглядишь, дорогая, – сказала она. – Твоя мама была бы переполнена гордостью за тебя.

– Спасибо, Вера. Как бы мне хотелось, чтобы здесь были Тотти и Генри.

Она кивнула и, взяв Шарлотту за руку, вышла, оставив меня ждать, когда пробьет назначенный час. Много лет назад, когда мама была жива и здорова, я мечтала о том, как мы проведем день моей свадьбы. Мы провели бы часы за ее туалетным столиком, обдумывая до мелочей мою прическу. Потом мы экспериментировали бы с помадой и румянами. У меня было бы собственное подвенечное платье, подходящие к нему туфли и фата. Мама бы перетряхнула всю свою шкатулку с украшениями, чтобы решить, какие драгоценности я надену.

А потом мы бы сидели и беседовали. Я слушала бы ее воспоминания о ее собственной свадьбе, и мама дала бы совет, как мне вести себя со своим мужем в первую ночь. Она смотрела бы на меня с гордостью и любовью. И мы обменялись бы взглядами и улыбками как два заговорщика, которые разработали этот деликатный момент. Она бросилась бы ко мне навстречу и сжала бы мою руку до того, как я подойду к алтарю и после того, как все это завершится. Она была бы первой, кто обнял бы меня, поцеловал и пожелал бы мне удачи и счастливой жизни. Я плакала бы и боялась покинуть дом, чтобы провести медовый месяц, но улыбка мамы утешила бы меня и придала бы мне силы начать свою собственную жизнь.

Вместо этого всего, я сидела в одиночестве в своей мрачной комнате и слушала тоскливое тиканье часов, сопровождаемое печальными мыслями. Я вытерла набежавшие слезы и вздохнула, когда услышала, что музыка заиграла громче и затем в коридоре послышались папины шаги. Он пришел, чтобы сопровождать меня. Папа пришел, чтобы избавиться от меня, продать меня и исправить страшные ошибки в своей жизни. Я встретила его с каменным лицом, когда он открыл дверь.

– Готова? – спросил он.

– Более, чем когда-либо, – сказала я. Он усмехнулся, подергал себя за ус и протянул руку.

Я взяла его за руку и пошла, лишь раз оглянувшись на свою комнату, которая была для меня в некотором роде тюрьмой. Но мне показалось, что в окне я увидела улыбающееся лицо Нильса. Я улыбнулась ему в ответ и представив, что это он ждет меня внизу, пошла с папой к лестнице.

Я медленно спускалась вниз, боясь, что мои ноги могут подкоситься. Я сконцентрировала свой взгляд на мисс Уолкер, которая улыбалась мне, и собралась с силами. Папа кивнул кому-то из своих знакомых. Я видела лица друзей моего будущего мужа, незнакомых людей, которые испытующе разглядывали меня, чтобы увидеть кто же наконец покорил сердце Билла Катлера. У некоторых из них на губах блуждала та самая распутная улыбка, остальные – просто с любопытством оценивали меня.