Долгая ночь

– Наклонись, Лилиан, наклонись, – попросила Евгения. Я повиновалась, и ее губы коснулись моего уха. – Я загадала, чтобы ты и Нильс поцеловались снова, прямо здесь, на моих глазах, – сказала она. Я смутилась и покраснела. Когда я выпрямилась, то увидела, что на лице Евгении блуждала улыбка. – Ты говорила, что это волшебный пруд. Мое пожелание должно сбыться, – просила она.

– Евгения! Ты должна была пожелать что-нибудь только для себя.

– Если желать только для себя, это может и не сбыться, – сказал Нильс.

– Нильс, не подстрекай ее!

– Думаю, если ты скажешь мне на ухо то, что сказала тебе Евгения, это не будет плохо. Пока лягушки не услышали, – добавил он, вводя новые правила.

– Нет!

– Скажи ему, Лилиан, – твердила Евгения. – Ну давай! Пожалуйста! Ну же!

– Евгения!

Я вся горела, чувствуя, что те самые прыщи, о которых говорила Эмили, появятся даже, если Нильс и я не коснемся друг друга. Но мне было все равно. Я уже любила это ощущение.

– Тебе лучше рассказать мне, – настаивал Нильс. – Она может очень расстроиться.

– Это моя воля, – заявила Евгения и, скрестив руки, притворилась обиженной.

– Евгения!

Сердце мое сильно стучало. Я взглянула на Нильса, который, казалось, обо всем уже догадался.

– Ну? – сказал он.

– Я рассказала Евгении, что мы здесь делали в первый раз. Она хочет, чтобы мы сделали это снова, – быстро проговорила я. Глаза Нильса засияли, и он улыбнулся.

– Какое замечательное желание. Ну мы не можем разочаровать Евгению, – сказал Нильс. – Мы должны во чтобы то ни стало сохранить репутацию волшебного пруда.

Он подошел ко мне и в этот раз взял меня за плечи, чтобы приблизить меня к себе. Я закрыла глаза, и его губы встретились с моими. Поцелуй длился гораздо дольше, чем в первый раз.

– Ты довольна, маленькая сестренка? – спросила я, пряча смущение. Она кивнула. Ее лицо сияло от возбуждения.

– Ну, я тоже кое-что загадал, – сказал Нильс. – Я пожелал отблагодарить Евгению за то, что она захотела посетить мой волшебный пруд. Я хочу отблагодарить ее поцелуем, – сказал он. У Евгении даже рот открылся от удивления. Нильс быстро подошел и поцеловал ее в щеку. Она потрогала это место рукой, как будто Нильс мог оставить свои губы на ее щеке.

– Нам лучше отправиться назад, – сказала я. – Пока нас не кинулись искать.

– Правильно, – сказал Нильс. Он развернул коляску Евгении и покатил ее назад, проталкивая через кусты к дороге. Нильс шел с нами, пока мы не достигли поворота к дому.

– Тебе понравилась поездка к пруду, Евгения? – спросил Нильс.

– О, да! – ответила она.

– Я скоро тебя навещу, – пообещал Нильс. – До скорого, Лилиан!

Мы смотрели, как он удаляется, а затем я покатила Евгению к дому.

– Он самый милый мальчик, которого я когда-либо я встречала, – сказала она. – Я правду хочу, чтобы однажды ты и Нильс были помолвлены и поженились.

– Правда?

– Да. Тебе это нравится? – спросила Евгения. Я задумалась на мгновение.

– Да, – ответила я. – Думаю, я согласилась бы. – Тогда, возможно, Нильс действительно прав: это волшебный пруд.

– Ну, Евгения, тебе нужно было пожелать что-нибудь для себя.

– Нильс сказал, что желания для себя не сбываются.

– Я вернусь и пожелаю за тебя, – пообещала я. – Очень скоро.

Евгения, откидываясь на спинку коляски. К ней быстро пришла усталость, окутывая ее как мрачное грозовое облако.

Как только мы добрались до дома, входная дверь тут же распахнулась, и на порог вышла Эмили. Скрестив на груди руки, она свирепо глядела на нас.

– Где вы были? – потребовала ответа она.

– Мы просто прогулялись, – ответила я.

– Вы отсутствовали слишком долго, – подозрительно проговорила она.

– Ну, Эмили, – сказала Евгения. – Не старайся видеть все хорошее в черном цвете. В следующий раз, если хочешь, мы возьмем тебя с собой.

– Из-за тебя она слишком долго была на улице, – сказала Эмили, – Посмотри на нее: она же совершенно измучена.

– Нет! – возразила Евгения.

– Мама рассердится, когда вернется, – сказала Эмили, не обращая внимания на ее слова.

– Не говори ей, Эмили. Не будь сплетницей. Это плохо. Ты не должна была рассказывать папе о Лилиан и Нильсе. Это привело к неприятностям и оставило тяжелое впечатление, – говорила Евгения. – Лилиан не сделала ничего плохого. И ты знаешь об этом.

Я затаила дыхание. Впервые за все время Эмили покраснела. Она могла спорить с кем угодно, слушать и огрызаться как со взрослыми, так и с детьми, но она не могла вести себя Евгенией, Вместо этого ее взгляд переметнулся на меня.

– Похоже, ты настраиваешь ее против меня, – проговорила Эмили и, развернувшись, удалилась в дом.