Долгая ночь

– Кресло Евгении, я не могу найти его, – сказала я. Мама взглянула на окружающих ее женщин и разразилась коротким смехом.

– Ну в чем дело, дорогая? Я уверена, ты сможешь найти такую большую вещь как инвалидное кресло.

– Но его нет на месте в ее комнате, я весь дом обыскала и спрашивала у Тотти и Лоуэлы, и…

– Лилиан, – сказала мама, резко прервав меня. – Если ты вернешься и посмотришь внимательнее, я уверена, что ты найдешь кресло. Ну не раздувай из мухи слова, – добавила она, засмеявшись, и все женщины засмеялись вместе с ней.

– Да, мама, – сказала я.

– И помни, что я говорила тебе, дорогая: не слишком долго и следи, чтобы Евгения была тепло укутана.

– Хорошо, мама, – ответила я.

– Тебе в любом случае сначала следовало бы поздороваться со всеми, Лилиан, – сделала замечание мама.

– Извините. Здравствуйте.

Все женщины кивнули и улыбнулись. Я повернулась и медленно вышла. И не успела за мной закрыться дверь, они уже продолжали болтать как ни в чем не бывало, как будто я туда и вовсе не приходила. Медленно я пошла назад в комнату Евгении и остановилась, увидев поднимающуюся по ступенькам Эмили.

– Мы не можем найти кресло Евгении, – крикнула я. – Я всех спрашивала и все обыскала.

– Сначала тебе нужно было спросить у меня. Когда папа в отъезде, никто не знает, что происходит в Мидоуз, лучше чем я. И конечно, не мама, – добавила она.

– О, Эмили, ты знаешь, где оно. Слава Богу! Ну, где же?

– Оно в мастерской. Генри заметил какую-то неисправность в колесе или в оси. Что-то вроде того. Уверена, что он все исправил и просто забыл поставить его на место.

– Генри не может забыть сделать что-либо подобное, – вслух подумала я. Но Эмили не терпела возражений.

– Ну, тогда он не забыл, и оно в комнате Евгении. Так? Оно в комнате? – спросила она.

– Нет, – ответила я.

– Ты обращаешься с этим чернокожим, как-будто он какой-нибудь ветхозаветный пророк. Он просто сын раба с фермы, необразованный, неграмотный, полный невежественных суеверий, – добавила она. – А теперь, – сказала она, взмахнув рукой, – если тебе нужно кресло, иди в мастерскую и забери его.

– Хорошо, – сказала я, желая поскорее отделаться от нее и взять кресло.

Я знала, что бедняжка Евгения сидела сейчас как на иголках в своей комнате и не могла дождаться момента, когда я прикачу кресло. Я поторопилась к входной двери вниз по ступенькам и побежала за угол дома к мастерской. Добежав до нее, я открыла дверь и оглянулась. Кресло стояло в углу, как Эмили и сказала. Оно казалось нетронутым и только колеса были немного испачканы из-за того, что его катили по земле. Это было не похоже на Генри, подумала я. Но возможно Эмили права. Может Генри пришел за креслом, когда Евгения спала, и не стал будить ее, чтобы сказать, что берет его в починку. Он был так занят работой, порученной папой, поэтому неудивительно, что Генри забыл это незначительное дело, заключила я. Я направилась к креслу, когда неожиданно дверь со стуком захлопнулась позади меня.

Все произошло так быстро и неожиданно, что первое мгновение я не могла сообразить, что произошло. Что-то было брошено вслед, когда я вошла и это что-то… двигалось. Я застыла на мгновение. Света, проникавшего через щели в старых стенах, едва хватало, но в конце концов его было достаточно, чтобы разглядеть, что было брошено… Это был скунс!

Генри ставил ловушки на кроликов. Он расставлял повсюду эти маленькие клетки с листьями салата внутри, и как только кролики прикасались к салату, ловушка захлопывалась. Потом он смотрел, достаточно ли кролик большой и жирный, чтобы его отправить на кухню. Генри любил готовить рагу из крольчатины. Я ничего не хотела об этом слышать, так как просто не могла представить как можно есть кроликов. Они всегда мне казались такими забавными и счастливыми, когда щипали травку или скакали по камням. Когда я говорила об этом Генри, он оправдывался, что если ты не убиваешь их ради забавы, то ничего страшного в этом нет.

– Все на земле питается чем-нибудь, малыш, – объяснял он и показывал на воробьев. – Эта птица ест червяков, не так ли, а летучие мыши едят насекомых. Лисы охотятся на кроликов, ты же знаешь.

– Я не хочу ничего знать. Не рассказывай мне о том, что ешь кролика. Просто не говори ничего, – кричала я. Генри только улыбался.

– Хорошо, мисс Лилиан. Я не буду приглашать вас на воскресный обед, когда будут подавать кролика.

Но однажды Генри поймал скунса вместо кролика. Он набросил мешок на клетку. Пока скунс в темноте, говорил мне Генри, он не будет брызгать вонючей жидкостью. Думаю, что он и Эмили об этом рассказал. Или она поняла это, наблюдая за скунсом. Так или иначе, Эмили следила за всеми, кто жил в Мидоуз, как-будто ей приказали выявлять чужие грехи.