Долгая ночь у костра (Триптих "Время драконов" часть 1)

— Может, от того, что уже были там какие-то разработки,— пытаюсь предположить я,— до пищеровских зэков?.. И когда добыча камня в Системе Никиты-ЖБК-Ильи была остановлена наводнением, основная выработка переместилась туда,— потому что, судя по всему, пласт там был не хуже, чем в нашем массиве?..

: Что-то происходит внутри — но что, понять сложно.

Мы садимся перекуривать — а заодно съесть по бутерброду, что, кстати, давно не мешает сделать.

: С той стороны... Я пытаюсь представить себе — что должно быть там, за камнем,— и плаваю, как в тумане. Не полёт и не тупик. А что? Что там — в камне?

Пищер закуривает и я ловлю момент — в такие минуты его легко раскрутить на какую-нибудь историю; не из тех, о которых бесконечно спорят Сталкер с Егоровым — а из настоящих. Из тех, что обычно не рассказываются.

: Потому что нельзя делать правду разменной монетой.

— И я спрашиваю его о “чёрных”.

Не о сталкеровских — тьфу! — о настоящих.

И Пищер рассказывает. Он рассказывает — а я одновременно пробую представить себе, как это было.

: Это на самом деле довольно смешная история — я даже не знаю, как правильно изложить её здесь.

: Смешная — и странная.

... Они тогда в КД стояли — это грот такой, Кошкин Дом по-настоящему называется, только никто уже давно не говорит полностью — Кошкин Дом — а так кратко: КД. И выходит этот КД прямо в Четвёртый Подъезд: здоровенный такой грот, даже, скорее, по ильинским понятиям, зал — первый большой зал после входа в Систему, от которого уже расходятся ходы в разные стороны,— и КД образует один из его “карманов”, шкурником коротеньким отделённый. Ну, а ещё один “карман” этого Четвёртого Подъезда — Амфитеатр, самый знаменитый, наверное, грот в Ильях: огромных размеров полукруглое углубление, которое все традиционно под помойку и туалет используют. И все, кто в КД или в Четвёртом Подъезде останавливаются — даже на пять минут во время проходки — им по назначению пользуются. Правда, для сортира это место, на мой взгляд, не вполне подходящее — дорога торная, тропа, что на выход ведёт, прямо перед Амфитеатром проходит, и с неё видно всё, что в Амфитеатре делается — и наоборот. Да только, конечно, на самом деле никто не засматривается: на что смотреть-то?

..: Они среди недели приехали, в среду. Так у них вышло: Пищер на больничном сидел, а Вет школу свою гулял. Дизель же гулял институт: ему было можно.

Ну, закинулись они; поставили что-то на примус вариться — а сами в Амфитеатр: облегчаться, значит, “чтоб городскую хань с подземной развести — во избежании ритуального столкновения”. Это так Дизель тогда выражался.

: Сели на край плиты в ряд — спиной к яме, лицом к проходу,— а по другому там и не расположишься. Свет погасили и сидят. Молча. Знают, что в Системе никого, кроме них, нет. Потому что ни следов у входа — это зимой было — ни записей в Журнале. Да и вообще: кто тогда мог позволить себе среди недели в Ильи завалиться?..

И в этот момент из прохода, что дальше в Систему ведёт — свет; даже не свет —— лёгкое свечение зеленоватое. Как обычно, когда это приходит. «Ну, думают, в первый раз такое — чтоб среди дня, да в такой момент...»

— А момент и в самом деле не особо подходящий. Да что поделаешь?

— И тут из прохода, вслед за свечением — четыре тени чёрные: будто не комбезы на них надеты, а трико в обтяжку, и лиц не видно — всё закрывают. Ниндзя, одним словом. Только никто из них слова такого тогда не знал: 76-й год...

Свечение зелёное откуда-то спереди от того места, где лицо должно быть, исходит,— и скользят они — не идут с грохотом, как чайники, плиты и камни замковые на ходу выворачивая, и не пыхтят, как наши, когда шуруют ползком на полном ходу —— а словно скользят над самой землёй, кончиками пальцев рук и ног едва пола касаясь.

: Почти бесшумно.

“Фр-р-р”,— и на выход.

: Наши, понятно, чуть-ли не в обмороке. Полчаса потом в себя приходили, друг друга щупали и нюхали — да только как такое расскажешь? И — кому?..

: Ведь ни на что не похоже,— засмеют только...

Пищер потом к Журналу вдогонку сунулся — пусто, записей никаких нет; а следы наверху... Что — следы? Они же сами всё затоптали, когда переодевались.

— А Дизель в проход полез, из которого эти показались: вспомнил, что будто звякнуло что-то там, когда последний “ниндзя” проскочил...

И — нашёл: деталь от прибора ночного видения, саму фототрубку без экранчика-очков и усилителя. Только проводки из неё цветные оборванные торчали — 12 проводков, и все разного цвета. И “made in US” сбоку, еле заметно. Так что сияние просто объяснялось — это свет от картинки пробивался, между очками и маской, что на лице была. А вот как они “шли”...

— Какой-нибудь стимулятор, не иначе,— сказал Пищер,— потому что не на стимуляторе такое себе вообразить невозможно.