Долгая зима. Городок в прерии (начало)

— Твои девять долларов нам очень помогут, Лора. Я всё подсчитала, и думаю, что на девять долларов я куплю Мэри материал на воскресное платье, а может быть, даже и кусок бархата на шляпку.

Четвёртое июля

БУМ-М-М!

Лора вздрогнула и проснулась. В спальне было темно. Кэрри испуганным шёпотом спросила:

— Что это было?

— Не бойся, — успокоила её Лора.

Обе прислушались. Окно едва выделялось в серой мгле, но Лора чувствовала, как близится рассвет.

БУМ-М-М! Казалось, даже воздух задрожал.

— Ух ты! — спросонья пробормотал папа.

— Почему? Почему, мама? Почему, папа? — твердила Грейс.

— Кто это? Зачем они стреляют? — спрашивала Кэрри.

— Который час? — поинтересовалась мама.

— Сегодня Четвёртое июля, Кэрри, — ответил папа из-за перегородки.

Воздух снова задрожал. БУМ-М-М!

Из пушек никто не стрелял. В городе, в кузнице ворвался порох. Этот грохот должен был напомнить всем грохот войны, в которой американцы сражались за независимость. В день Четвёртого июля впервые американцы заявили, что все люди рождены свободными и равными. БУМ-М-М!

— Вставайте, девочки, больше спать всё равно не придётся, — сказала мама.

— Ура! Мы американцы! — Папа вскочил с постели и пропел:

Ура! Ура! Свободы реет флаг!

Ура! Ура! Пусть вечно будет так!

Даже солнце, всходившее на ярчайшем из небес, казалось, понимало, что сегодня — славное Четвёртое июля. За завтраком мама сказала:

— День сегодня самый подходящий для пикника в честь Четвёртого июля, но только пикник без жареных цыплят — не пикник.

После такого бурного начала день показался каким-то пустым. В такой необыкновенный день должно случиться что-нибудь необыкновенное, но ничего необыкновенного случиться не может.

— Мне бы хотелось принарядиться, — призналась Кэрри, когда они с Лорой мыли посуду.

— Мне тоже, да только незачем, — возразила Лора.

Вынося грязную воду из-под посуды подальше от дома, она увидела, что папа любуется овсяным полем. Овёс вырос густой и высокий, и его серо-зелёные стебли волновались на ветру. Кукуруза тоже удалась на славу. Длинные дрожащие жёлто-зелёные листья почти совсем закрывали землю. В огороде взошли огурцы, и над их широкими листьями кудрявились кончики ползучих стеблей. Появились побеги бобов и гороха, раскинулась пышная зелень моркови, из земли пробивались листья свёклы и кустики томатов. По траве гонялись за насекомыми цыплята.

Для обычного дня всего этого было бы достаточно, но Четвёртого июля хотелось чего-то ещё.

То же самое чувствовал и папа. Делать ему было нечего, потому что Четвёртого июля остаётся только кормить животных и работать по дому.

Через некоторое время он вернулся из хлева и предложил маме:

— В городе сегодня будет праздник. Хочешь пойти?

— Какой праздник? — спросила мама.

— Главное — это скачки, а кроме того, у нас собраны деньги на лимонад.

— Женщинам на скачки ходить незачем. А в гости без приглашения я даже Четвёртого июля не пойду, — отозвалась мама.

Лора с Кэрри, сгорая от нетерпения, ждали, что решит мама. Подумав, она покачала головой и сказала:

— Грейс всё равно такая прогулка не под силу. А ты сходи, Чарльз.

— Дома гораздо лучше, — сказала Мэри.

Тут Лора не выдержала.

— Папа, если ты пойдёшь, можно я и Кэрри с тобой?

Папины озабоченные глаза посветлели. Мама тоже улыбнулась.

— Да, Чарльз, это будет для вас хорошая прогулка. Спустись в погреб, Кэрри, и принеси мне масло. Пока вы будете одеваться, я сделаю вам бутерброды.

День в один миг превратился в настоящее Четвёртое июля. Мама готовила бутерброды, папа чистил сапоги, Лора с Кэрри торопливо наряжались. К счастью, Лорино ситцевое платье с узором из веточек было только что выстирано и отглажено. Они с Кэрри старательно умылись, надели накрахмаленные нижние юбки, расчесали волосы и заплели косы. Свои косы Лора уложила вокруг головы, а Кэрри вплела воскресную ленту. Потом она надела платье и застегнула на спине пуговицы. Пышная оборка на подоле широкой юбки спускалась до верха ботинок.

— Пожалуйста, застегни мне пуговицы, — попросила Кэрри. До двух пуговиц посередине спины она никак не могла дотянуться, а остальные застегнула вовнутрь.

Четвёртого июля нельзя застёгивать платье пуговицами вовнутрь. — И Лора расстегнула у Кэрри на спине все пуговицы и застегнула их как следует.

— У меня косы вечно за них цепляются, — оправдывалась Кэрри.

— Да, у меня тоже цеплялись. Придётся тебе терпеть. Когда вырастешь, будешь закалывать косы наверх.

Лора и Кэрри надели капоры. Папа ждал, держа в руке коричневый пакет с бутербродами. Мама придирчиво осмотрела девочек:

— Вы прекрасно выглядите.

— Одно удовольствие прогуляться с такими хорошенькими девочками, — с гордостью сказал папа.

— Ты тоже прекрасно выглядишь, — откликнулась Лора.

Сапоги у папы блестели, борода была аккуратно подстрижена, на нём был воскресный костюм и шляпа с широкими полями.

— Я тоже хочу в город! — заявила Грейс.

И хотя мама мягко сказала: "нет", Грейс два или три раза повторила:

— Я тоже хочу!

Грейс была младшей в семье, и её уже успели избаловать. Теперь настало время научить её слушаться. Папе пришлось посадить её на стул и строго сказать: