Долги кровные (СИ)

Вечером в этом же доме отмечали освобождение посёлка от сепаратистов - совков недобитых…

2015 - Новый год. Окраина Мариуполя.

Новый Год встречали с девчатами из МГУ (Мариупольский государственный университет), будущими журналистками и филологами. Пили много. Я смутно помню, как мы вчетвером, около 4-х утра пошли проветрится - прогуляться по городу.

Проснулся в полдень, в квартире где праздновали Новый Год. Башка трещит по швам! Руки и бушлат в крови. Шмель видя моё недоумение, пояснил:

-Мы в пяти кварталах отсюда поймали двух колорадов с георгиевскими ленточками …

-Ну и?..

-И грохнули их,- пожав плечами буднично ответил Шмель,- в каком-то подвале их схоронили, там такая ниша была удобная…

-Блин! Никому больше не сболтни!..

…февраль 2015 года. Поселок Широкино.

Освободили Широкино от сепаратистов. СБУ пошла шерстить население. Всех неблагонадёжных связанными закинули в крытый брезентом кузов ГАЗ-66 и увезли в Мариуполь.

Мы заняли вместительный дом неподалёку от блокпоста закреплённого за нашим взводом. Хозяева дома сбежали вместе с колорадами при подходе нашего полка.

Пили всю ночь. Жук достал уже! Предлагал мне набить на плече татуху - «Вольфсангель» (волчий крюк). Послал его подальше, пьяному - хер доверюсь!..

3.

Все эти сцены, медленной чередой всплывали в затуманенном пеленой разуме.

Плавное падение, хотя нет, это больше было похоже на погружение в густой кисель, резко прекратилось ударом спиной о землю. Зубы щёлкнули прикусив кончик языка. М-м! Рот наполнился медным вкусом крови.

То мгновение, пока он падал из окна практически вышвырнутый спасшим его командиром, Ваньке показалось длилось не меньше часа.

Откуда-то из далека, на периферии сознания, Вано услышал словно сквозь вату, безумные людские крики и плачь доносившиеся отовсюду. Утерянная реальность восстанавливалась постепенно.

Ваня машинально пошарил рукой вокруг в поисках автомата, но ничего не нашёл, лишь оцарапался обо что-то острое.

Крепкий пинок по рёбрам и крик:

-А ну, вставай! Дывiться, куды сховался!

«Я что, попал в плен ?- пронеслось в голове.

Зрение восстанавливалось значительно медленнее слуха.

Ваня, пытаясь подняться, опёрся нетвёрдой трясущейся рукой о землю покрытой соломой. Пред глазами мелькнул кирзовый сапог, подсекая его руку. Потеряв опору парень ткнулся лицом в землю, разбив бровь о попавшийся камушек. Не сильно, но по щеке тонкой струйкой стекла тёплая кровь.

Рядом, над лежавшим на земле раздался издевательский хохот, у кого-то перешедший в сухой надрывный кашель законченного курильщика.

-Ну!.. Ставай на коліна!

Вано грубо ухватили за шиворот, как котёнка, дёрнули и рывком поставили на колени. Чья-то рука схватила за волосы, голова запрокинулась, а в висок больно упёрся холодный ствол пистолета. Его сноровисто обыскали, ничего не нашли, дали крепкую затрещину, волосы отпустили.

Зрение уже почти восстановилось полностью, стараясь не спровоцировать дополнительных побоев, он осторожно огляделся.

Ванька стоял на коленях возле низенького сарая покрытого соломой и небольшого штабелька старых почерневших досок, на улице посреди какой-то деревеньки.

Странно, но это было не то место в котором только что был Вано. Широкино, где сейчас базировался «Азов», примерно в сотни две дворов, а здесь - одна улица и дворов три десятка едва наберётся. И куда делись постройки из облицовочного кирпича, где пластиковое окна, крыши крытые оцинкованным железом? Стоят дома из бруса, крыши из соломы или дранки и ни на одной из них телевизионной антенны.

Его обступили солдаты в немецкой форме цвета фельдграу времён Великой Отечественной войны, с рунами SS в чёрных петлицах. Полы шинели почти у всех подняты, засунуты за ремень, из-под шинели видны чёрные галифе. У того, что обыскивал Ваньку, на голове чёрная немецкая пилотка с «адамовой головой» – костями и черепом.

«За такую пилотку, наши хлопцы душу продали бы!»-промелькнула в голове дурацкая мысль.

Покуривают, глядя на него скалятся, говорят меж собой на мове и русском. Хотя, в стороне слышится немецкая речь.

Деревенские собаки хрипят от лая, аж заходятся. Не долго, винтовочные выстрелы перемежаются обиженным взвизгиванием.

По всей деревне стоит крик, не прекращающийся человеческий плач и вой. Солдаты выволакивают из хат хозяев, выталкивают из калиток на улицу и гонят женщин с детьми, вперед, в конец деревни. Голосящую толпу удерживают и подгоняют ударами палок и прикладами винтовок, оскалившиеся овчарки с рычанием бросаются, рвут выскочивших из обезумевшей толпы детишек.

Через дорогу от Вано, у соседнего дома в распахнутой калитке, лежит раскинувшись безвольной куклой, мужчина в серой навыпуск рубахе и грязных сапогах, лежит вниз лицом. Из спины торчат вилы. Чуть поодаль, из-за забора выглядывает детская ручка, рядом жёлтенькая глиняная свистулька.

Толпа приближается, громче и резче звучат команды на немецком, окрики и мат полицаев, лай служебных собак и человеческий вой.

Бред какой-то! Это похоже на карательную операцию во время войны сороковых годов!