Долгие каникулы в Одессе

Арик мёртвой хваткой ухватился за свою корзинку, с другой стороны, в неё вцепился Додик.

— Я тоже не отдам свою корзиночку!

Соня подхватывает и прижимает к груди вторую корзинку, с презрением посмотрев в мою сторону. Вот хрен поймёшь этих баб, что старых что малых. Когда никому и даром не надо — так умные, прямо чересчур. А вот когда надо — так их мозг напрочь отключается! Она что не понимает, что я пытаюсь эту хреновую для нас всех ситуацию разрулить? Нет. Не понимает!

Вожак даже обрадовался такому развитию ситуации. Лохи сами подставляются, даже не понимая этого. Повернувшись ко мне, он ехидно скалится и в деланом изумлении разводит руками.

— И шо теперь будем делать? Ты тут вроде как бы самый умный, может быть, придумаешь ещё чего?

— Ну, вообще-то у меня есть ещё пара вариантов. Можете продукты сложить в мою простынку и забрать с собой, а можете тут покушать, мы подождём.

Хмурый взгляд гопника достаточно красноречиво показывает мне, что такой расклад ему совсем не нравится и теперь он соображает, что предпринять дальше. Ограничиться только грабежом лохов, или всё-таки окончить дело разбоем с мордобитием. Второе ему явно больше по душе, но и у этой категории людей есть свои понятия о «правильном наезде».

— Гриня! Да шо ты слушаешь этого поца? Забираем харч и валим до хавиры, а попробуют против нас что-то вякнуть, так отбуцкаем со всем нашим почтением. И добавки дадим даже если и не попросят!

— Во! — Гриня радостно ощерился. — Слыхал что люди толкуют? Не, не подойдут нам твои варианты. Мы забираем обе корзинки, а твоя жидовочка нам их отнесёт до хаты. Да ты не боись, мы люди с понятием. Завтра по утру она домой придёт, может даже и не помятая. У нас там свои марухи есть, не чета этой тощей тюльке. Разве что кто-нибудь из моих корешей её немного поваляет, просто для интереса! — и он гнусно гогочет, а вся банда подхватывает этот гогот как стая шакалов вторя своему вожаку.

— Я никуда не пойду! — до Сони видимо всё-таки доходит весь трагизм ситуации. — Миша! Ну, сделай хоть что-нибудь!

Бли-ин! А я что, по-твоему, сейчас только что пытался сделать? Эх! Всё гонор твой неуместный, он мозг отключает напрочь. Гопник стоит чуть левее меня, и я начинаю переминаться с ноги на ногу как бы мандражируя, но на самом деле занимая удобную для себя позицию.

— Да куда ты денешься! Щас платье на голове узлом завяжу, и ты как козочка у меня сама поскачешь, я только прутиком подгонять тебя буду шоб не заблукала!

Микола вытягивает в сторону Сони руки растопырив пальцы как грабли и сально ржёт, давясь слюнями. Соня взвизгивает от ужаса и отпрыгивает ко мне за спину. Ага! Нормально девочка встала, ещё бы братьев с пути убрать, но это похоже из области фантастики. Они оцепенели от страха и неподвижно замерли как два суслика.

Ну и пусть так стоят, лишь бы под ногами не путались да вовремя сообразили, когда надо будет убегать. Я свои шансы оцениваю трезво. Их у меня попросту нет. Пацанов больше, они старше меня на два-три года, выше, тяжелее и банально сильнее.

Если на что-то и можно надеяться, так это на неожиданность. Всё равно мне деваться некуда. Я уже понял, что Гриня относится к той категории подонков, которым мало победить, им ещё и покуражиться при этом надо. Иначе им и победа не победа и трофей не в кайф. К сожалению, на своём жизненном пути встречал и таких отморозков. Убежать-то я, наверное, смогу и то вряд ли, но как потом буду смотреть в глаза своим новым товарищам, а главное их родителям и своей маме? Всё также безразлично, но внутренне подобравшись я смотрю уже на Гриню и, так же как он, с тягучей ленцой и деланым сочувствием произношу:

— Но есть ещё вариант!

— Чего? — вся банда замирает, пытаясь осознать, что я сейчас сказал.

— Глухие? Я говорю, что есть ещё вариант. Вы же куда-то там пролетали? Вот и летите себе дальше и тогда я вас не трону. Но если вы попробуете обидеть моих друзей или девчонку, я беспредела не допущу и ваши тощие жопы порву на британские флаги!

Специально нагнетаю обстановку чтоб спровоцировать врага на неконтролируемую ярость и добиваюсь того, на что и рассчитывал. Вся кодла впадает в лёгкое оцепенение и замирает от моей неожиданной дерзости, пытаясь переварить услышанное. Гриня приходит в себя первым и ведётся на мой развод.

— ШО? Ах ты тля!

Увесистый кулак по прямой несётся мне в лицо, но лишь слегка чиркает по волосам. Но я этого и добивался и уже готов действовать. Вовремя заметив начавшееся движение резко поворачиваю корпус влево и скручиваясь приседаю на ноги. А затем, как только кулак пролетает над моей головой, я словно туго свёрнутая пружина, вновь распрямляюсь и со всей дури бью с левой руки в печень врага.

Сухой и острый кулачок как наконечник копья ударяет в подреберье и глубоко проникает в брюшину. Мне кажется, что в наступившей тишине я даже слышу глухой звук от удара по печени. Удар правым кулаком был уже излишним, но эта двоечка «там» была наработана у меня самой первой и бил я на полном автомате. Нокаут! Мой тренер был бы мной доволен.