Долгие каникулы в Одессе

А вообще-то мне кажется, что некоторые песни у меня тут стали звучать чуть иначе чем в моём времени. Наверное, я всё же их неосознанно адаптирую под это время и имеющиеся в моём распоряжении инструменты. Слова-то у песен понятно, менять приходится чтоб не звучали чужеродно, но вот музыка? Как-то раньше не задумывался над этим, хотя в «своём» времени тоже иногда на синтезаторе что-нибудь мудрил с чужой музыкой, но тогда это называл незатейливо — аранжировка. Если друзьям нравилось, то записывал на диск, просто «чтоб было», но вообще-то, конечно, считал свои оркестровки баловством, но вот неожиданно пригодился тот навык.

Через пару недель Фляйшман привёл на репетицию своего знакомого, Костю Волобуева. Тот уже пять лет играл в городском оркестре Одессы, сейчас перешедшим в подчинение Одесскому филармоническому товариществу. Костя в оркестре играл на литаврах и тарелках и пришёл просто из вежливого интереса посмотреть на «иностранную музыкальную ударную установку», о которой ему рассказал Мендель.

Пришёл, посмотрел, как я играю, сам сел на место барабанщика… И встал уже поздним вечером, когда все расходились с репетиции. Что сказать? Любовь с первого взгляда! Так у ансамбля появился новый член коллектива — «драммер» Костя. Очень уж ему это иностранное слово по вкусу пришлось, хотя, по сути, тот же «барабанщик» только на английский лад.

Лето пролетело незаметно. Постоянно занятый или в ансамбле, или в институте, я как-то совсем «отбился от коллектива». И Соня и братья начали на меня всерьёз обижаться за то, что я почти не общаюсь с ними. Но что поделать, если утром они со мной на пляж бегать ленятся, а весь день и почти каждый вечер я постоянно занят? Хорошо хоть что мне теперь не приходится ездить на свадьбы и дни рождения.

Но ни у кого и вопросов не возникает, а сколько и за что Мендель мне платит. Уже почти весь репертуар ансамбля состоит из моих песен. А «ценник» за выступления на торжествах Мендель задирает такой, что нэпманы только кряхтят… но платят! Так-то музыкантов желающих сыграть на именинах или свадьбах в Одессе пруд пруди. Но «Поющая Одесса» одна! А понты, они такие… всегда дорого стоят.

— Ай! Лазарь Абрамович, не делайте мне больные нервы и не морочьте голову своим Сёмой! Ну какой из него жених для моей Цили? За какое такое богатство вы мне можете сказать што я за него ничего не знаю, если вы даже не можете пригласить на свадьбу «Поющую Одессу» всего на один вечер? Вот когда Автандил Давиташвилли выдавал замуж свою дочь, так «Одесса» три дня играла и пела на свадьбе его дочери и сына уважаемого Ираклия Каландаришвилли. Вот! Сразу видно, что родители невесты и жениха очень приличные и уважаемые в Одессе люди!

Каждые две недели наш ансамбль даёт один концерт в клубе и три раза в неделю играет на танцевальной площадке по вечерам. Популярность ансамбля такова, что в сквере для поддержания порядка на танцах стал дежурить милицейский пост, а на концерты в клуб пришлось печатать билеты. Хотя сам концерт бесплатный, но мест в зале для всех желающих опять не хватает и билеты на концерт теперь распространяет местком. Насколько честно, справедливо и по какому принципу идёт распределение мы не знаем и не интересуемся.

Я сразу предупредил Менделя, чтоб он в это дело не совался, и даже не вздумал бы спекулировать билетами. Мы и так зарабатываем достаточно, хотя официально получаем ставку матроса всего в полста пять рублей месячного оклада, в то время как пособие по безработице составляет одиннадцать рублей шестьдесят копеек. Правда прожить на эти копейки в Одессе, не имея побочного приработка было просто нереально. Ну, так всегда и во все времена пособие было всего лишь средством для поддержания штанов, а не способом для выживания.

Так незаметно лето и пролетело, а затем наступила осень начались занятия в институте и над моей головой неожиданно стали собираться грозовые тучи, но слава богу гром прогремел в стороне и не надо мной. Я хоть и храбрился, мол, если что, то я и так проживу не бедствуя, но всё-таки вздохнул с облегчением, когда всё успокоилось. Всё-таки диплом о высшем образовании мне был нужен.

А к новому году как-то незаметно для себя я избавился от «цыганщины» в своих импровизациях. Всё-таки педагоги перебороли мою склонность к «ресторанной» музыке и меня больше не тянуло переиграть лёгкую фортепианную пьесу на мотив русского шансона. Да и с учёбой стало как-то полегче, то ли я уже привык к большим нагрузкам, то ли их и правда стало меньше, но я стал проводить с ансамблем времени гораздо больше, чем раньше. И Фляйшман, хоть и неохотно, но всё-таки тоже пошёл мне на уступки. С наступлением холодов и переносом танцев под крышу клуба, Мендель стал приглашать на дивертисмент своих знакомых танцоров из кордебалета.