Долгие каникулы в Одессе

Перед расставанием Николай Николаевич предупредил меня, что Одесская окружная организация союза композиторов Украины, председателем которой он является, «поставила вопрос» перед партийным руководством округа «Об упорядочивании музыкальных мероприятий самодеятельных коллективов Одессы и Одесского округа». Долго же наше с Менделем «послание» добиралось до адресата, но добралось в такие дали и выси что мы об этом даже и не думать не могли! Вот, теперь иду домой и гадаю во что это выльется.

Думаю, что для нас хуже уже не станет. «Поющую Одессу» у нас хотят отжать самым наглым рейдерским захватом. Меня уволили как «малолетку», так как я числился на ставке матроса и как тут возразишь? Всё по закону, хотя принимали меня в ансамбль как пианиста-аккордеониста и музыкального руководителя. Именно на это Мама и давала своё разрешение. Тоже всё по закону. Но «закон что дышло, куда повернул туда и вышло». Теперь выкручивают руки Фляйшману, но не на того нарвались господа-товарищи. Менделя проще самого убить, чем заставить его убить своё детище.

Основное требование выдвинутое Фляйшману — это принять ещё одну вокалистку, одного вокалиста и трёх музыкантов. Одну музыкальную ставку (меня) уже «освободили». Теперь копают под Сергея и Толика. Да уж…. Походили номенклатурные папы-мамы зимой на танцы и решили, что их детки ничем не хуже, а может быть даже лучше, чем эта вертихвостка Волгина или косноязычный Хачик. Да и родные детки, играющие и поющие в таком престижном ансамбле — это ж такая услада для родительского сердца! Но вот только худрук чего-то кобенится, какую-то ерунду про музыкальные способности несёт.

Как это у моего ребёнка нет голоса и слуха? Да её все хвалят! Ну и что из того, что она не училась в консерватории? Она и так способная! И чего ему надо? С ним уже и по-хорошему говорили и на неприятности намекали. Нет, упёрся рогом в землю и ни в какую. Ну да ничего! Не таких ломали и через колено гнули, никуда он не денется. Сейчас фининспекторы закончат проверку и как пить дать загремит Фляйшман на нары, раз по-хорошему не понимает! А там и другого художественного руководителя назначат, более понятливого и сговорчивого.

Глава 13 Наш ответ Чемберлену

Наиболее грозное оружие — это слово, которое разрушает жизнь, не оставляя следов крови, и её раны никогда не зарубцовываются.

Пауло Коэльо

Весна двадцать восьмого года для меня неожиданно выдалась напряжённой и связано это было не только с нервной суетой, вызванной окончанием второго курса института и последующими экзаменами, хотя и этого тоже хватало с избытком. И даже не с теми проблемами, что возникли вокруг «Поющей Одессы».

Попытка «переподчинить» ансамбль и сменить его руководство при более тщательном рассмотрении выглядела настолько по-дилетантски непродуманно и глупо, что кроме усмешки у меня не вызывала ничего. Не ребята, такие «детские» наезды отбиваются на раз. Ваших хотелок маловато будет, теперь у нас «всё по-взрослому» и документально оформлено. Тщательнее готовиться надо товарищи, далеко вам ещё до рейдеров девяностых.

Намного серьёзнее и опаснее та нездоровая обстановка что сейчас складывается вокруг песенного жанра вообще. И касается это не только нашего ансамбля. До попадания в это время как-то особо не задумывался над тем, что и как пели наши деды и бабки. Из детских воспоминаний у меня остались только «Ой мороз, мороз», «Во поле рябина стояла», да «Ехал на ярмарку ухарь купец» и может быть ещё с десяток подобных песен.

Ну, что могли петь наши предки? Ни магнитофонов, ни компакт-дисков в это время ещё нет, патефоны и граммофоны дороги и от того большая редкость. Так откуда могли взяться новые песни у народа? Что пели по деревням ещё их деды-прадеды, то и внуки петь продолжают. Однако оказалось, что я заблуждался и глубину своего заблуждения понял только провалившись в это время.

Я не могу сравнивать с другими городами, так как кроме Одессы я пока больше нигде не бывал, но если и в других городах поют хотя бы в половину от того сколько поют в моём городе, то сейчас бывшая российская империя должна напоминать одну большую сценическую площадку. В Одессе поют все и везде. У каждого даже самого небольшого учреждения есть свой музыкальный коллектив или хотя бы хор. Чем крупнее предприятие, тем многочисленнее и профессиональнее ансамбль.

Нам просто повезло, что за четыре года существования Черноморской конторы у неё так и не дошли руки чтоб электрифицировать свой клуб, а среди тех немногочисленных музыкальных любителей-энтузиастов, что до нас играли в клубе, так и не нашлось желающих вкладывать свои кровные рубли в «зимнее обслуживание» этого светоча культуры. Что вполне устраивало и завклуба, и его зама по хозяйственной части. Ни забот, ни тревог, а вроде как бы и при должности и при зарплате.