Долгие поиски

Фильм Вадиму понравился. Вначале автомобильные трюки, потом симпатичные женщины. Понравился и сам девиз: никаких проблем! Потому что у него самого так не получалось, у него возникали проблемы. А как бы заманчиво жить легко: радоваться минуте — и никаких проблем!

— Коммерческая лента, — сказала Лиса.

— Ну и что? Посмеялись — и хорошо, — миролюбиво ответил Вадим. — Выпьем кофе где-нибудь здесь, на Невском.

— Да ну, тут всегда очереди…

— Подумаешь, постоим немного.

— Да ну! И вообще сюда ходят не потому, что любят кофе, а потому, что модно. Хороший тон!

— Почему? Я действительно люблю.

— Ты, может, и любишь. А многие просто так. Не выношу таких!

С Лисой бывает: злится неизвестно на что, придирается к людям. И главное, без всякой причины.

— Ну давай прогуляемся.

На это Лиса согласилась.

Вадим осторожно молчал. Но Лиса вскоре заговорила сама:

— Вот ты эдак снисходительно: коммерческая лента. А коммерческих лент вообще не должно быть! Зачем они?

Все-таки долго и Вадим не мог отмалчиваться.

— Это не я говорил, это ты сказала, что коммерческая. Я сказал, что посмеялись. И ты тоже смеялась.

— Ну и что? Утробный смех — не оправдание. А ты ужасно легко умеешь оправдывать!

— Почему утробный? Жизнерадостный смех.

— Вот-вот. А излишняя жизнерадостность всегда подозрительна, она скорее свидетельствует о хорошем пищеварении. Знаешь: «Тот, кто постоянно ясен, тот…» Ну и так далее.

— «…Тот, по-моему, просто глуп». То есть по-твоему. Слушай, если непременно нужно поссориться, давай поссоримся по какому-нибудь личному поводу: например, я сделал что-нибудь ужасное. А то глупо ссориться на почве абстрактных рассуждений по поводу фильма. Просто смешно.

— Да нет, ты ничего не сделал. Просто в тебе откуда-то барская снисходительность. И неизвестно откуда. Разве что от бильярда. Действительно, странное занятие. Не удивительно, что ты скромно молчал. Сыграть партию на бильярде, а потом поехать к цыганам! Гвардейский поручик объявился.

— Послушай, тебе не кажется, что это мое дело, как мне развлекаться?

— Ну не совсем, если я собираюсь за тебя замуж.

— Но мы уговаривались уважать взаимную свободу.

— Я ее не ограничиваю. Я просто высказываю свое мнение.

— Зачем? А если я начну высказывать мнение по поводу некоторых твоих подруг?

— Та-ак. Очень интересно.

Вадим сделал паузу.

— Ну послушай, это же смешно. Вспомни, из-за чего мы начали пререкаться.

— Неважно, из-за чего начали, важно — чем кончили! Так что ты имеешь против моих подруг?

И ведь это на ходу, на Невском. А навстречу идут всё больше парами, девочки смеются, и видно, что нет им дела до роли коммерции в искусстве, не осудят они своих кавалеров за жизнерадостность, снисходительность, водку, бильярд. Был бы симпатичный и молодой. А если к тому же может сводить в ресторан — чего еще? Как же хорошо, когда все просто — и никаких проблем!

— Зайдем сюда, в «Ленинград». Тут бывают взбитые сливки.

— Ты меня сливками не умасливай! Ты отвечай!

— Ну что с тобой, Лиса? Почему ты непременно хочешь поссориться?

— Просто я хочу все выяснить до конца.

— Так нечего выяснять.

— Ты просто боишься говорить прямо. Трусишь!

— Господи, бред какой-то! Из-за чего мы ругаемся? Ничего же не случилось!

Вот! Еще ни разу Вадим с Лисой не поссорились по какой-нибудь вульгарной причине — из ревности, из-за денег, из-за того, что не смогли договориться, куда ехать и чем заниматься, — ну, из-за чего обычно ссорятся нормальные люди. Нет, у них ссоры выходили из-за причин абстрактно-возвышенных. Сегодня из-за коммерческого кино, другой раз (невозможно рассказать, не поверят!) — из-за Наполеона! Вадим говорил, что Наполеон все же великий человек, а Лиса твердила, что не видит никакого величия — только бессмысленные войны и сотни тысяч убитых. «А Гражданский кодекс?» — «А война с Испанией?» Ну поспорили бы академично — так нет же, с яростью, с сердцем!

До знакомства с Лисой Вадим считал себя миролюбивым. А с нею почему-то спорил яростно. Не мог уступать ей! И она не могла! Никого не любил так, как Лису, — и никто не приводил его в такую ярость. Иногда невольно задумывался: как же они будут, когда поженятся? Или существует ехидный закон природы, по которому за минуты высшего счастья, высшего понимания («Как ты хочешь. Все — как ты хочешь» — минута, ради которой и стоит жить) нужно платить бессмысленными ссорами, высшим же непониманием?

А с Доном Карлосом Лиса стала бы бессмысленно спорить? Нет, слушала бы раскрыв рот, как тот рассказывает про подвиги Ланселота, или про разницу между скрипками Страдивари и Гварнери, или про ночь перед дуэлью, проведенную Галуа. (Все девицы слушают его как под гипнозом; наверное, Лева Дон Карлос представляется им поочередно Ланселотом, Гварнери и Галуа.) Дона Карлоса бы слушала, а с Вадимом спорит по любому пустяку — словно насмерть стоит. Обидно!

— Бред какой-то! О чем мы ругаемся?

— Уже и бред!

Лиса держала Вадима под руку — просто по привычке, сейчас в этом жесте не было никакой нежности, ни даже внимания. Вадим аккуратно высвободился.