Долгие поиски

— Пойти посмотреть, — сказал дядя Саша и вышел навстречу «ЗИЛу».

Поговорили они с шофером, «ЗИЛ» въехал в гараж, а дядя Саша вернулся.

— Куда это он? — спросил Семин.

— Наш. Будет стены обшивать.

— Теперь видите, что я не из ОБХСС! Иначе бы сразу вышел и взял этого деятеля за одно место. Тот «МАЗ» привозил шпалы, поэтому вы и молчите! Меня шпалы не интересуют. Он человека сбил, поймите!

— Никто у нас не был сбит! Да такого и не скроешь.

— Не здесь, на проспекте Народовольцев. Сбил, когда ехал от вас.

— Не от нас же!

— Ну послушайте! Вы же преступника покрываете! У человека сотрясение третьей степени, перелом бедра!

— Легко отделался, если из-под «МАЗа», — сказал дядя Саша.

— Подумайте, как же жить, если преступников покрывать?! В его автобазе утверждают, что он не выезжал, вы утверждаете, что он у вас не был. Так он и ускользнет. Еще кого-нибудь собьет — вас, родных ваших! Ему же можно, он безнаказанный!

— Но если все утверждают, может, и правда не он?

— Он! Видели, как он ночью с сортировки со шпалами выезжал.

— Ну, значит, и свидетель у вас есть.

— Не годится он в свидетели: видит этот сторож не очень здорово, тем более темно. Адвокат докажет, что сторож ошибается.

— А если правда ошибается?

— Не ошибается!

— Значит, ехал в другое место со шпалами.

— Шпалы берут в гаражах. А сбил он около вашего. Ну поймите, не будет вам ничего за шпалы, я не из ОБХСС!

Хорошо, что тот негодяй заранее предупредил. Вадим успел все обдумать: даже если попадешь в суд свидетелем, все равно придется сказать, что покупал шпалы. А вдруг судья вздумает отправить в университет частное определение? «Преступление стало возможным потому, что для него была создана благоприятная атмосфера, выразившаяся… Просим принять меры общественного воздействия…» И станет на матмехе одним аспирантом меньше. Нет, впутываться нельзя ни под каким видом! А если бы узнал про сбитого человека только сейчас от Семина, мог бы сгоряча и сознаться: как же, ведь настоящий преступник, нельзя покрывать! (А преступник ли? Небось этот переломанный сам спьяну и сунулся.) Недаром Талейран учил: «Бойтесь первого движения души, обычно оно самое благородное».

— Знаете, — сказал Вадим, — мы уже после прошлого дежурства собрали гараж. Вам и хозяин подтвердит. И стоит он на старых шпалах, пойдемте, покажу. Так что новых у меня просто нет.

Все-таки здорово он тогда придумал!

— Правильно, на старых! — оживился дядя Саша. — И, выходит, зря вы нам не верите.

— Значит, не скажете ничего?

— Нечего нам говорить! Что же мы можем сказать, если нечего?

— Я-то обрадовался, когда с вами познакомился: один старый шофер, понимает, что значит человека сбить, другой аспирант, культурный человек, — думал, поможете.

— А я читал, что после удара всегда остаются следы. Микроанализ, то да се, — сказал Вадим.

— Сменил он у себя чего-нибудь, и никаких следов. Если бы его сразу ухватить, а мы пока состыковались… Сбитый по ГАИ шел, шпалы по ОБХСС… Значит, не было у вас ночью «МАЗа»?

— Не было, — глядя прямо в глаза Семину, сказал Вадим. — Мы бы рады помочь, но, честное слово…

— Ну, что ж, как хотите. Что у меня «глухарь» повиснет, что начальство за это станет шею мылить, я как-нибудь переживу. А вы при своей совести останетесь. Есть такое понятие: совесть.

Семин встал и вышел, не подавая руки.

Вадим и дядя Саша молчали, провожая его глазами. Заговорили, только когда Семин дошел до проспекта, словно боялись, что он их услышит.

— Это ты все путаешься со всякими материалами, понял? Чего лучше: собирать тихонько. Чистое дело, — проворчал дядя Саша.

— Без шпал не насобираешь. А раз собираем вместе, значит, я не для себя стараюсь, а для обоих.

— Не знаю. Я получаю свой полтинник за работу. А почем ты сверх этого шпалы продаешь, я не интересуюсь. И больше не хочу в такие дела впутываться.

— И я не хочу. Теперь только старые шпалы.

— Ладно, — дядя Саша еще ниже, чем обычно, натянул свою кепку, — пойду пройдусь.

И ушел, необычно горбясь и шаркая ногами.