Долгие поиски

Пожилой худощавый шофер покачал головой почти печально:

— Нет, не могу.

— Ну извини.

Вадим захлопнул дверцу.

Следующая «Татра», которую удалось остановить, была красная, четырнадцатитонная. На вид эти «Татры» кажутся вместительнее серых в два раза: иллюзию создает кузов с высокими ребристыми стенками и козырьком, накрывающим кабину. Но высокий кузов довольно узок, и потому разница всего в две тонны. По наблюдениям Вадима, красные «Татры» чаще оказываются сговорчивыми. Почему — непонятно.

Но на этот раз примета обманула. Толстый шофер вздохнул:

— Боюсь. У нас тут одного прихватили недавно.

Следующий шофер — средних лет, аскетически худой, словно язвенник, — ответил резко:

— Не занимаюсь!

И странно, хотя Вадиму непременно нужно было достать песок, ему почему-то стало приятно, что вот встретился такой, который решительно не занимается. Вадим торчал на набережной уже больше часа. Картошка переварится, председатель вернется раньше, чем обещал, — все может случиться. А самое худшее: из-за многочисленных неудач он начал падать духом, что вообще с ним случалось довольно редко. Может быть, с тех пор как он доставал песок последний раз, шоферы тяжелых грузовиков решительно переменились? Может быть, они больше не продают честь за шесть или семь рублей? Может быть, они брезгливо смотрят на Вадима, как на редкого представителя почти вымершего племени халтурщиков? Захотелось уйти, плюнуть. Но все же Вадим не мог до конца поверить в такие быстрые и решительные перемены. Он продолжал делать призывные жесты проезжающим «Татрам».

Наконец остановилась еще одна. И все-таки красная! За рулем — совсем мальчишка, удивительно круглоголовый, что подчеркивалось и редкой в его возрасте стрижкой: под ноль.

— Песок ссыпешь?

— Куда?

Неужели согласится? Вадим почувствовал громадное облегчение.

— Здесь рядом. На Народовольцев. — Он объяснял торопливо, боясь, что мальчишка уедет недослушав. — Где кооперативные гаражи, знаешь?

— Сколько дашь?

Обычно Вадим начинал предложения с пятерки. Но сегодня он ловил машину слишком долго.

— Шесть, как обычно.

— За шесть не занимаюсь. Восемь.

— Давай.

Больше семи еще никто не брал за песок, но у Вадима не было сил торговаться. Согласен — это главное. Как приятно было влезть в машину, уехать с этой проклятой набережной. Не бегать больше, не ловить. Не ловить машины, не ловить на себе презрительные взгляды. Появилось чувство, что он больше часа бегал по набережной голый.

Из кабины «Татры» улицы выглядели совсем иначе, чем из легковой. Как-то очень наглядно, почти как на макете в ГАИ.

— Сколько у вас там гаражей? — спросил юный погонщик «Татры».

— Да около тысячи.

Тот свистнул.

— И все частники? Живут люди.

— Ты тоже не теряйся, кто тебе мешает. У нас там полно шоферов.

Мальчишка помолчал. Потом спросил:

— Сторож не стукнет?

— Я сам сторож.

— Здорово. Не для себя везешь, значит?

— Нет.

— А у тебя машина есть?

— Нет, — признался Вадим почти виновато. И добавил: — Пока.

«Татра» въехала на территорию. Вадим взглянул на будку: как там Гайда? Когда проезжает такая махина, будка качается, словно при землетрясении. Дядя Саша помахал рукой с крыльца.

— Да, черт, ух ты! — с завистью сказал юный погонщик «Татры».

Отсюда, сверху, зрелище было впечатляющим: бесконечный ряд крыш, за ним другой такой же бесконечный, и третий, и четвертый.

— Давай крути. Прямо до конца и налево.

— Смотри-ка ты: и улицы внутри. Целый город.

— Вот здесь. Стой.

Вадим спрыгнул, чтобы показать точно, где ссыпать. Место было удачное: во-первых, ровное, а то попадались ямы, куда уходило и по две «Татры», а во-вторых, оно уже было наполовину засыпано толстым — по колено — слоем песка: остались излишки от соседа. Вадим быстро сообразил, что если ссыпать привезенный песок не в центр площадки, а левее, то удастся разровнять песок так, что хватит и под следующий гараж — а лишнюю площадку он продаст еще за десятку! Вот так и оправдается непомерная цена песка.

«Татра» осторожно пятилась — словно умный слон, боящийся растоптать дрессировщика.

— Еще! Еще полметра! Еще каплю! — Чем точнее Вадим сейчас высыплет, тем меньше придется потом кидать лопатой. — Стоп! Давай!

Мотор взревел, и кузов стал опрокидываться назад. Песок нависал, нависал угрожающе, как снежный козырек перед лавиной, вот уже начал терять опору, оборвались вниз первые кубометры — и за ними разом многотонная масса с водопадным шумом рухнула вниз. Получилась конусообразная гора с человеческий рост.

Дело сделано. Вадим с легким сердцем вручил мальчишке его восемь рублей и поехал на самосвале к проходной — есть картошку.

Обедать приходилось с дядей Сашей по очереди: чтобы не оставлять пост оголенным. Вадим достал свою банку бычков, залил картошку майонезом и приготовился поесть в свое удовольствие, когда заглянул дядя Саша.

— Пришел тут один. Поговори, по твоей части.

Вошел парень в черном халате, в каких ходят рабочие в гастрономах. Странное впечатление производили глаза: очень широко расставленные, так что между переносицей и углами глаз оставались свободные пространства.

— Это ты, значит, шпалами интересуешься?